Робин осторожно провел кончиками пальцев по кровоподтеку на ее скуле:
– Это он?
– Да, – прошептала Марианна. – Я сказала ему, что он безразличен тебе и в этом его самое великое страдание. Я не ожидала, что он с такой силой ударит меня в ответ. Он просто одержим тобой!
– Ты сумела угадать его самое больное место и ткнула пальцем в незаживающую рану, – невольно усмехнулся Робин. – Гай не дьявол, Мэри. Не найдя в себе самоотверженности, необходимой для ритуала посвящения, которого он страстно желал, Гай решил пойти обратным путем, думая, что так обретет себя и уравняется со мной. А ему бы всего лишь забыть о моем существовании и поискать себя самого! Впрочем, что о нем говорить… Его путь закончился, так толком и не начавшись.
Но оказалось, что все они ошиблись. Великолепный выстрел Статли достиг цели, но не оборвал жизнь Гая. И вот Джон, вернувшись из объезда дозорных постов, привез новости, и одной из них была весть о том, что Гай Гисборн, которого они считали погибшим, выжил. Но его состояние вызывало у лекарей серьезные опасения. Вопреки здравому смыслу, презрев все протесты врачевателей, Гай настоял, чтобы его перевезли из города в замок, словно не мог задержаться в Ноттингеме ни на час. Его волю исполнили, в результате чего леди Беатрис была вынуждена послать слуг за первым встречным священником: переезд усугубил и без того тяжелое состояние Гая. Робин звериным чутьем почувствовал возможность добраться до Хьюберта, и в его голове быстро созрел план. Отец Тук после долгих уговоров согласился принять участие, и на рассвете они вернулись в Шервуд вместе с Хьюбертом – оглушенным, связанным по рукам и ногам и упрятанным в огромный мешок.
Робин молча смотрел на Марианну. Ее глаза были полны решимости настоять на своем. Она безмолвным взглядом требовала, чтобы он взял ее с собой на сбор стрелков, суду которых он был намерен предать Хьюберта.
– Ты еще совсем слаба! – возразил Робин, осторожно проводя ладонью по только что поджившим рубцам на ее плечах.
– Я прошу тебя! – выдохнула в ответ Марианна, крепко стиснув его запястье.
Робин вспомнил собственную неуемную жажду крови, которую он хотел утолить, но не смог, оставив в живых Роджера Лончема. Она не знала об этом, а он не знал, как бы она отнеслась к его решению. В любом случае он чувствовал себя в долгу перед ней. Поэтому он больше не стал спорить. Достав флакон с порошком, Робин высыпал все содержимое в кубок и смешал его с вином.
– Пей, – сказал он, подав кубок Марианне, – до самого дна. Я пришлю Клэр, чтобы она помогла тебе одеться.