– А чё? – заскулил Мартышкин, как обиженная собака. – Ты же сам хотел.
Ипполит был выше его на целую голову, и тому пришлось прямо подпрыгивать, чтоб из‑за него общаться с казнённым сельским жителем.
Ваня тупо смотрел на Ипполита и никак не мог сообразить, куда делся его обидчик.
– Всё! Получил пилюлю, успокойся! – Ипполит явно испугался тоже. – Как, понравилось?
– Не-е, слаба! А сильней силы мало? – Ваня решил хоть на словах, да ударить своего противника.
– Нет, сильней нельзя – смерть! – Ипполит понял, что кризис миновал и принялся подробно объяснять. – …Понимаешь, ниже затылка находится продолговатый мозг, если его рассечь, происходит мгновенная смерть, а вот если по нему ударить, то можно получить потерю ориентации и даже галлюцинацию.
– А сам ты пробовал? – Ванёк явно ещё не пришёл в себя, но ему требовалось хоть на ком-то сорвать злость.
– А как ты думаешь? И меня старшие наказывали. – Ипполит дал Ваньку успокаивающую таблетку, и тот, окончательно присмирев, решил вернуться к своим сослуживцам, которые внимательно наблюдали за всем действием с галёрки.
– Ладно, я пойду! – Мне снова стало не по себе от знакомства с этой парочкой.
– Что значит ладно? У нас положено говорить: «Разрешите»! – Мозг Мартышки был просто многозарядный.
– Ладно. Разрешите, я пойду! – Мне надоело с ним препираться.
– Иди, всё равно в роте теперь будем вместе, так что от нас ты никуда не денешься. – Ипполит подвёл черту, и, подхватив Санька в охапку, отнёс его от меня на безопасное расстояние.
Настроение было испорчено. Честно говоря, в армии нет настроения, там есть только два состояния души – приподнятое или опущенное, оттенки между ними совершенно отсутствуют.
Гарик всё это время находился на складе и внимательно следил, чтоб каждый из взвода получил обмундирование впору и в полном комплекте. Он был заботливым хозяйчиком, и благодаря ему взвод всегда был и выглядел на все сто.
После получения обмундирования нас отвели на край футбольного поля, где мы, с перерывом на обед, сидя на скамейках, стали заниматься пришиванием погон, петлиц, шеврона и наносить именные метки на каждую выданную вещь. Кроме того, по приказу Гарика, мы друг друга остригли наголо, чтоб стать совершенно однообразной массой второго взвода четвёртой роты. Все свои хозяйственные дела мы закончили к восемнадцати часам, осталось только забрать из расположений прежних рот свои вещи и перенести их на место нового обитания.
Организованными кучками мы перенесли личные вещи и разместили в тумбочках. Всё, что не положено было держать в тумбочках, но требовалось для личного пользования, сдавалось в каптёрку, там же были размещены все вещи военной принадлежности и тёплое обмундирование каждого. Последнее, что было сделано в тот бесконечно долгий день, это смена белья на наших кроватях и небольшая тренировка по их заправке.