– Да, это же очень верно – приспосабливаться! – девушка сухо и мерзко растянула губы и направилась ко мне, точнее, к двери. – Завтра в час на арене первая битва в этом триместре. Тебе лучше быть. – Она застыла рядом, одной рукой взявшись за ручку. Та хрустнула бы – была бы девица настоящей Владимирой. – Посмотрим, да, как именно ты покажешь – эту приспосабливаемость!
Она резко захлопнула за собой дверь. Я медленно выдохнула. Хочу с ней поменьше пересекаться.
Про арену я слышала. Много обрывочных разговоров. Кажется, все студенты ею больны. Жужжали, что там чудесные битвы, реализация способностей. Еще я запомнила, что арена находится вне Ума, вне основного комплекса. А это по меньшей мере значило, что туда нужно добираться через портал – потому что ни из одного окна здания, на каких бы этажах я ни была, я не видела ничего, кроме странной формы одиноких гор, водопада и далекого леса. И лиц. А портал до арены значил лишнее недомогание…
Я подошла к своей кровати. По сравнению с местом соседки, мое пристанище выглядело голо – и чисто. Под кроватью покоился рюкзак, в котором я хранила ингредиенты для зелья на ближайшие пару месяцев. Надо было уже думать, как мне раздобыть следующую партию до того, как кончится эта. Влада рассказала в подробностях, как приготовить оборотное. Вроде бы нетрудно. Но я не знала пока, как сделать это, не привлекая внимания.
От моего лунного цикла прошло уже семь дней.
Листоворот у подножия горы кружил точно в таком же темпе, в каком вертелись в моей голове невеселые мысли. Это просто день был длинным. Я взглянула на папку с домашними заданиями, оторвавшись от зрелища за окном.
Я мечтала когда-то попасть в Академию. А теперь мне подумалось, что я сменила покровительство планет на богиню-мать – потому что если Владимиру доставали мужчины, то мне уже не давали покоя бесполезные уроки и все возможные виды человеческих глаз.
Воздух сегодня свеж. Еще не морозит, но дышать легко, как новорожденному. Вверху стаи ласточек носятся, как угорелые, перепутали дождливые осадки и только раздражают молодых дракош. Но те щенятся, глаза блестят ака мраморные.
Небо чистое, только перистые по кромке горизонта. Отлично. То что надо для первого аренного состязания.
Уже начал собираться народ. На всех парах носился толстяк Фурфи, которого я запряг расставить флажки и ограничительные знаки. Не вижу Торгейра… Пора бы уже парню знать цену времени. Лопнувшая стена – это не шутки. Что тут еще у нас?..
– Эй, Шоко! Долго там?
Ко мне в рубку поднимался эльф из светлых, уши торчат вниз антенами. Я глянул на наручные часы.