– Ковен, – попыталась как можно мягче произнести я, а язык уже заплетался. Заклинатель резко прервал меня взмахом руки.
– Нет. Я не желаю ничего слышать. Я разрываю договор – и точка.
Нет, я не верю своим ушам!
– Ты не можешь!..
– Могу! – он как-то хищно и неестественно оскалился, от чего меня бросило в дрожь. – Еще как могу! Ты ведь не собиралась мне этого говорить? Ни тогда, ни позже? Обоюдное согласие или твое слово – ха! Я здесь заклинатель! Это я решаю, когда мне заключать договоры, а когда их расторгать! И последнее слово будет за мной – ты меня слышишь, Джина?
Кажется, я сильно побледнела.
– Ты не можешь быть таким сильным, – пролепетал кто-то моим голосом.
Звездные духи. Только очень сильный заклинатель может расторгнуть договор своим решением, и такие случаи бывали единицами. Но Ковен… Он не может…
– Ты не можешь так со мной поступить! – закричала я что было сил.
Но было поздно. Мальчики смотрели на меня с ужасом, а Ковен – он был страшен, как ни один звездный черт. Я была готова закричать от безысходности, но мой голос потонул в резком снежном вихре, взметнувшемся вокруг меня плотным столбом.
– Моим окончательным решением, я, Ковен, заклинатель звездных духов, разрываю с Джиной Янви, снежным духом, звездный договор. Да будут нерушимы мои слова. И да никогда мы больше с ней не встретимся…
Его глаза. Они были леденее моего самого сильного заклинания.
***
Я сидела под колонной, прижавшись спиной к стене, беззвучно роняя слезы на давно мокрые колени. Юбка платья посинела до цвета морского дна, просвечивая согнутые, уже не трясущиеся ноги. Мне было ничего не важно, мне было ничего не нужно, но о черепушку настойчиво билось одно его имя. А в груди нарастала пустота.
Кто-то остановился с левой стороны и стоял до того времени, пока я не подняла заплаканное лицо на нарушителя спокойствия. Это был Маджи Весен. В темно-изумрудном смокинге, в белоснежной сорочке, небрежно расстегнутой на груди. Волосы, как и ожидалось, собраны в низкий конский хвост. Зеленые глаза… Нет, только от него мне не хватало жалости! Я собралась выплюнуть всю накопившуюся ненависть ему в лицо, но из моих губ вырвалось только:
– Он разорвал договор… Мой хозяин, он…
И я зарыдала. Снова, надрывно, не успокаиваясь. Маджи сидел рядом, гладя меня по голове, а я, уткнувшись ему в рубашку, безнадежно портила его безупречность. Он ничего не говорил, что, в общем-то, не имело бы особого смысла, ведь я бы его все равно не услышала.
Не знаю, сколько прошло времени… Но я успокоилась. Щеки высохли, что еще нескоро станет с рубашкой, я тупо уставилась в невидимую точку где-то у Маджи в груди. А потом он заговорил.