– А мне кажется, даже я уверена, что у нас тут хорошо всё, может что-то и есть такое, но не обращай внимания, и жизнь будет проще.
– Ты знаешь, я не хочу повторять слова одного комика, но скажу свои. Такое отношение, не только к политике, а вообще к жизни, это всё равно, что строить дом из сахара под открытым небом, и считать, что всё будет прекрасно, что если кому-то и плохо, то другим, а у тебя сладкая жизнь, но рано или поздно пойдёт дождь, и твоего домика и всего сахарного имущества не станет. Понимаешь?
Лена молчала, но лицо её было всё искажено злостью, глаза горели, в них будто отражался Сергей Алексеевич, кипящий в котле за свои «греховные мысли», она хотела бы воплотить это в жизнь, но вместо этого просто молчала.
Шло время, одни родственники и знакомые или друзья, их или Сергея Алексеевича сменяли других родственников, знакомых или друзей, те в свою очередь других, а те также кого-то сменяли, время шло, темы разговоров тоже менялись, переплетались, сменяли, выталкивали одна другую, а время всё шло и шло. Так повторялось многие разы и многие дни, и всегда Сергей Алексеевич или был поглощён этими разговорами, или значительно выматывался и уныние поглощало его целиком. Тогда он или вообще ничего не писал, или писал, но немного, в редкие моменты добавляя в свои творения значительную часть текста. Но каждый раз, недовольство собой, изводило его как только могло.