Внезапно, на какой-то момент в её глазах появилась осмысленность, она почти села, опираясь на меня и еле сдерживая слёзы заговорила чётко и ясно.
– Дэй, не верь этим людям. Их цели – не выжить, а подчинить и разрушить. Те, люди, которые гнались за нами на «станции Мир», они тоже здесь. Они все за одно! Дэй, почему они так жестоки?
– Тише, тише. Ты, наверное, немного запуталась, они не могут быть все плохими.
– Они пытались убить меня. И кажется, у них это получилось.
– Разве нас можно убить? – неуверенно спросил я.
– Можно. Ещё как.
Она начала кашлять, булькая чем-то в горле, а потом протянула мне книгу, точно такую же, как я нашёл в первом секторе, когда провалился через пол. Это была карта второго сектора.
– Я нашла её случайно, когда пряталась. Ты знал, о ней, правда?
– Да. У меня уже есть от первого сектора. Все остальные у Сумаха.
– Это он тебе сказал? – и снова булькающий кашель.
– Нет. Я случайно увидел.
– Значит, они держат это в секрете.
Я прижал её к себе покрепче. Кажется, кашель прошёл.
– Дэя, держись.
Мои руки сжимались всё крепче и крепче, пока я не почувствовал, как что-то тяжёлое опустилось мне на плечо. Это была ладонь Сумаха.
– Дэй, она мертва.
Я слышал его слова, но они никак не доходили до моего разума. Этого ведь просто не может быть! Как можно убить диклеста? Зачем? Мы ведь помогаем людям.
Я, наверное, на какое-то время впал в прострацию потому, что не замечал того, что происходит вокруг, где я нахожусь и кто со мной. И зачем я вообще здесь сижу? Всё это казалось каким-то безумным сном. Он крутился в голове вихрем из воспоминаний, мыслей, домыслов. Вот, я курю у себя на балконе медицинскую сигарету, которая должна вылечить мои простуженные лёгкие, а вот, я убиваю начальника Отдела Порядка. В какой-то момент я лежу вместе с Калли, и мы с ней смотрим на небо и плывущие облака по нему. А потом, перед глазами встаёт смерть Мехи. Смерть! Какое странное слово. Оно имеет горько сладкий привкус на губах и отдаёт кислинкой от которой хочется поморщиться или зажмуриться. Но ни то, ни другое не удаётся потому, что в мозгу сидит рефлекс, который дёргает за нейронные ниточки и заставляет держать глаза широко открытыми.
– Дэй! Дэй!
Донеслось до меня откуда-то из далека. Потом чьи-то руки подхватили меня и потащили куда-то в неизвестном направлении. Я всё ещё пытался держать Дэю, но руки ослабли, и она осталась лежать посреди коридора заброшенной больницы. Мёртвая голова продолжала смотреть стеклянными глазами в сторону окна и лучи закатного солнца играли на застывших зрачках.