— А тебя никто и не спрашивает, — надо мной появилось лицо Паутины. Пожилая женщина с жуткими, мертвыми глазами. — Ты умер, Серый. За тебя сейчас говорит она. Пагуба. Уж мне ли не знать…
— Ерунду не говорите. Я это я. И я нормально себя чувствую, никто мной не управляет. Ну кроме вас. Вы вмешиваетесь туда, куда не следует.
— Обрати внимание, Ворона. Они все говорят почти одно и тоже. Они все уже сожраны изнутри. Не плачь, дочь. Тут уже ничего не поделать. То, что мы видим, это просто пустая оболочка.
Я задергался.
— Корнель, ты-то хоть ее не слушай! Это всё ещё я, а эта сумасшедшая, хочет меня убить и сделать себе нового слугу. Просто отпустите меня и я уйду. Даже мстить не буду, вот реально не до того.
Рядом со мной раздался всхип и шмыганье носом. Девушка всё-таки не удержалась и расплакалась.
— Сейчас поставим блокаду, — как ни в чем не бывало продолжала Паутина, обращаясь к Корнель, — остановим его моторные функции. Неси некрофаг. И еще обрати внимание на Мю, видишь левая сторона тела двигается с задержкой.
Она подошла к одному из кадавров, который меня держал. Взяла его руку и стала внимательно ее осматривать. Мертвец послушно не двигался.
— Явно ток лимфы застопорился, видишь цвет меняется. Отправь его потом на массаж.
— Акупунктура? — всхлипывая спросила Корнель.
— Лучше общий. Может еще теплые ванны с электролитом…
— Отпустите меня лучше, — прервал я их. — За мной же придут, у вас будут проблемы.
— Будут так будут, — под нос себе сказала женщина. — Придут, так встретим…
Паутина наклонилась ко мне и достала огромный, пугающего вида шприц в котором плескалась оранжевая жидкость.
— Кстати у него же лицевой имплант. Корнель, убери пока, а я приготовлю инструменты.
Ко мне снова подошла всхлипывающая девушка. Она взяла меня за лицо, нежно погладила и вдруг вонзила в лицо острые когти. Меня охватил жар и боль как от сотни раскаленных игл. Я дернулся и закричал.
Вы потеряли особенность «Человек с тысячью лиц»
Вы получили постоянный дебаф «Возмездие» — используя умение пагубы «Поглощение», вы будете терять процент жизни равный проценту поглощенной жизни у противника.
— Ну что-ж, приступим, — сказала Паутина и воткнула мне шприц в плечо.
Боль была ужасной. Почему я до сих пор не вываливаюсь из капсулы по превышению болевого порога? Я попытался вырваться. Я был в гневе! Надоело!
Надоело!
— Нет. — сцепив зубы прохрипел я.
Нет, — добавила Девятка.
— Хватит, — сказал я, закрыв глаза.
С меня хватит, — взрослым голосом сказала моя рука.
Боль разливалась по моему телу. Она проникала в каждую мою клетку, превращалась в пламя. И вдруг этот огонь выплеснулся из меня и накрыл всё вокруг. Раздался грохот. Боль мгновенно стихла. Я чувствовал себя опустошенным, но живым. Мне стало легко и хорошо. Как будто после тяжелой дороги прилёг отдохнуть. Отпустило. Я выдохнул, улыбнулся и открыл глаза.