– А что мы будем пить?
– Абра кадабра! Вот… белое безалкогольное. Это кокосовое молоко.
– Нормально.
И они начали свой пир. Светский раут в лучах уходящего солнца.
Сначала в ход пошли яркие сочные фрукты. Потом распотрошили Щелкунчика. Болеро оказался действительно костлявым, но и кости пригодились: из них можно было складывать слова на хинди. Саша не предполагала, что можно опьянеть от еды.
Дальше начались водные забавы с детскими выкрутасами: хождение на руках, ныряние с камней в разнообразных позах, трюки с задержкой дыхания. Саша могла себе позволить только веселое барахтание на мелководье. А после того, как Аша виртуозно изобразил «Кита всплывающего», и побережье озарилось громким хохотом, смеяться уже было невозможно, не было сил.
Потом они разводили костер: сначала с помощью трения двух деревяшек, а потом с помощью зажигалки, которую Саша берегла на «черный день», но ради сегодняшнего вечера решила пожертвовать. Усевшись возле костра, они замолчали.
Саша подняла небольшой плоский камень.
– Аша, смотри, телефон. Кажется, тебе звонят, – и она бросила камень Аше. Тот ловко поймал и прислонил камень к уху.
– Алло? Сингх, друг! Да на побережье развлекаюсь с одной сумасшедшей. Не завидуй. Она старуха. Вся ракушками уже покрылась. Лови! Тебе звонят.
– Алё! Галчонок! Я на пляже. Что делаю? Жду у моря погоды. Лови. Индия на проводе.
– Брат Раджа! Нет, всей семьей сюда ехать не советую: обратных билетов не купишь. Говори теперь ты.
– Мама? Это Ваша дочь – неудачница. За всю жизнь ничего не накопила: ни друзей, ни денег. А под конец её выбросило на берег с каким-то незнакомым мужиком. Жрать нечего, жить незачем. А Вам, Аша, кажется, звонит отец.
У Аши округлились глаза, как будто на том конце несуществующего провода его действительно ждал голос отца.
– Отец?.. Какая удача. Я с ним давно уже не разговаривал. Дай мне трубку.
Аша прижал камень к уху.
– Папа? Как твои дела? Почему я долго не звонил? Что ты, папа… просто у того, кому не звонят время идет медленнее, чем у того, кто не звонит. Что у меня с голосом? Что у меня случилось? Ты же ничего не знаешь… Мне нужно кое-что рассказать тебе… – Аша закрыл глаза и после паузы продолжил, – Папа, ты же знаешь, я всю жизнь, всегда, чувствовал себя особенным. Во мне жило ощущение, что я могу всё. И за что бы я ни брался, у меня всегда всё получалось. И всё равно я страдал от комплекса… не знаю, как его назвать. Я ощущал невостребованность своего таланта, недовысказанность своих мыслей, желаний, недобор переживаний. Мне всегда было мало тех средств, которые мне предлагались для самовыражения. Я словно шел на цыпочках, когда мне хотелось взлететь! Чёрт возьми, папа! И тут, ты помнишь? появилась она. Моя поддержка, моя опора. Она давала мне смысл и сама была моим смыслом. Папа, у меня появилась надежда. Я задышал. У меня как будто пульс изменился: стал не сумасшедший и сбивчивый, а глубокий и наполненный. И это сокровище недавно выпало из моих рук и разбилось вдребезги… Всё… Связь прервалась. Холодно становится.