Шли дни, ни у Цыплаковых, ни у Вин6оградовых Горовой не появлялся. Как-то вечером, совсем поздно, жене Цыплакова позвонила жена Виноградова. Жена Цыплакова с удобством расположилась в ванной, чтобы без помех спокойно и обстоятельно поговорить, но разговор вышел совсем короткий. Жена Виноградова была подавлена и немногословна, сказала только, что шла в тот день по улице Максима Горького, великого пролетарского писателя, автора когда-то нашумевшего романа о женщине-матери и стихотворения, написанного белым стихом, о бесстрашной, но прямолинейной и, честно говоря, не очень-то умной морской птичке. Стихотворение это они все когда-то, будучи школьниками, почему-то учили наизусть. Для жены Виноградова это было особенно сложно, память была плохая, так что даже улицу Максима Горького она с тех пор не любила. Короче, шла-шла по нелюбимой улице и прямо носом уткнулась в вывеску «Горовой Банк».
- Прямо так и написано? – переспросила Цыплакова.
- Я не слепая.
- Он нам деньги должен, - сказала Цыплакова после затянувшейся, вдумчивой паузы.
У Виноградовых Горовой ничего не одалживал, поэтому по сравнению с женой Виноградова у жены Цыплакова была более выгодная позиция, в смысле, - больше повода для недовольства, но холодная, ревнивая тоска сжимала их сердца совершенно одинаково.
- У Горового… банк на улице Горького, - сказала жена Цыплакова, возвращаясь в спальню.
- Я знаю, - сказал Цыплаков.
- Что? – закричала Цыплакова. – Ты знаешь и мне ни слова?
- А что говорить… - пробормотал Цыплаков.
- Он такой… продвинутый?
- Мало ли продвинутых…
- Но не среди близких друзей!
- Какие мы близкие?
- Близкие! Он у нас жил!
- Несколько дней…
- Неделю!
- Сто лет назад.
- Свои вонючие носки разбрасывал!
- Дались тебе эти носки…
- Он нам деньги должен!
- Сумасшедшая.
- А ты просто дурак. Ей-Богу, дурак!
На этом разговор между супругами закончился. Цыплаков заснул сразу, жена Цыплакова не спала, только возмущенно шевелила губами, разговаривая сама с собой, как немая.
На другое утро, отправив членов семьи по разным делам и в разные стороны, Цыплакова занялась своим туалетом. Она приняла ванну, сделала две маски – одну очищающую, вторую питательную и самым тщательнейшим образом наложила макияж. Потом оделась, выбрав из своего не такого уж скудного гардероба вещи, которые не теряя элегантности в то же время бросались в глаза. А именно – синюю куртку, белые брюки и белые короткие сапоги. Дополняла все это большая красная сумка. Она последний раз посмотрела на себя и осталась довольна. Напоминала теперь Цыплакова французский национальный флаг, трудно не заметить.