Другое дело – Военный…
Его присутствие на корабле Исследователя раздражало. Было понятно, что завершающую стадию операции должен был проводить именно он, и именно ему предстояло сделать самый грозный и отвратительный шаг по спасению вида, хотя такие, как он, и привели к тому, что его необходимо было проводить.
Военных Исследователь не любил априори. Именно они, направляемые алчными и эгоистичными Политиками, бездумно подчиняясь приказам, практически уничтожили все то, что древние Исследователи, Ученые и прочие «благородные» (как Он их называл) призвания сделали для цивилизации.
Конечно, упрекать Военных за выполнение команд было нельзя. Это основная догма этого ремесла. Приказы и корректное их выполнение – всегда были основой успеха во всех мероприятиях, где на кону стояла жизнь. Дисциплина и четкое следование поставленным задачам были важным требованием и на любом исследовательском судне. Но беспощадность к собственному виду, хоть и отличающемуся друг от друга внешними признаками или интересами государственности, которая не могла не привести к тем последствиям, к которым привела, не умещалась в Его сознании.
Поэтому военным он не стал и не смог бы стать.
Кроме того, в задачу конкретно этого Военного явно входили не только функции запуска «Последней Надежды». На поясе у него висело оружие…
Зачем на крохотном, отделенном от основного корабля шаттле, с экипажем всего в три субъекта, одним из которых был сам Военный, иметь оружие?
Ответ был прост и понятен! Те, кто посадил Военного в шаттл, опасались, что по каким-либо причинам Исследователь или Ученый могли предотвратить запуск «Последней надежды».
И основания для этого были.
Когда стало понятно, что глобальная война, хоть и прекратившись, уничтожила почти всю атмосферу родной планеты, растопило льды и привело к глобальным последствиям, Политики одумались…
Но было поздно!
Не одуматься было невозможно. Самой планете, как колыбели жизни, оставалось жить совсем недолго, и многомиллиардный вид ее населения был уже почти весь полностью заражен последним молекулярным оружием, уничтожавшим его на уровне клеток. Запущенные процессы были необратимы, и вид умирал от прогрессирующих болезней. Те же, кого эта судьба минула, столкнулись с жизнью, в которой дальнейшая её преемственность стала невозможна. Последних, немногочисленных, незараженных жителей, переместили на околопланетные станции. Оставшиеся же смирились со своей участью – умереть вместе с уничтоженной ими планетой: ее некогда прекрасными лесами, многообразной природой, великолепным розовым небом.