Я положила ее истерзанное тело с удивительно серьезным лицом рядом с тельцами малышей себе в карман.
Я стала подлетать то к одной, то к другой выпавшей из каравана живых мертвецов кукле, и все они, как по волшебству, доверялись мне и засыпали, падая прекрасными фарфоровыми, тряпичными и пластиковыми головками в руки. И хотя многие куклы походили друг на друга, у каждой была своя поразительная особенность. Видимо, история жизни накладывала отпечаток даже на фарфор и пластик. И то, что они были старыми и грязными, побитыми и поцарапанными, не уменьшало их красоты; наоборот, то, что пришлось пережить куклам, сделало их только ценнее, сделало их редкими и единственными в своем роде.
Мне пришла идея развязать канаты, распустить всех этих несчастных и унести с собою домой.
Но случилось то, что, я думаю, вы можете предугадать. Я говорила – но меня не слышали; я пыталась развязать канаты – но меня не видели; я тянула людей за руки – но они отмахивались от меня, как от надоевшей мухи; я умоляла – но они делали вид, что меня не существует. Я заплакала от отчаяния – но в общем плаче и стоне мои слезы и мольбы казались неуместными и глупыми. Я чувствовала себя бесполезной, абсолютно одинокой и несчастной.
Эта толпа уродов имела больше силы и внутренней гордости, чем все мои стенания и причитания.
Но что я могла сделать для них? Живая душа, долгое время заключенная в тело куклы, которая проснулась, не познавшая ни смысл жизни, ни собственное предназначение. Хотя мне казалось, я могу и должна что-то сделать для них; я ощущала смутное чувство единения со сломанными людьми и их сломанными жизнями. И мое сердце, трепеща, подсказывало, что это правда. Мое сердце становилось большим, ему становилось тесно, как только я отдалялась от этих несчастных.
Я взлетела высоко-высоко. Никто из оставшихся так и не обратил на меня внимания. Все были, как и прежде, заняты тем, чтобы не развалиться по дороге и дойти к своей призрачной спасительной цели, где все они наконец смогут стать счастливыми.
Я полетела вперед посмотреть, куда ведет их путь, и ужаснулась. То, что когда-то называлось дорогой, окончательно размылось и превратилось в озеро. Бесконечное прозрачное сказочное озеро. В его зеркале отражались бегущие ватные облачка с летающими феями. Озеро, которое станет кладбищем для несчастных людей, привязанных к дощечкам на колесиках…
Я вернулась. Фарфоровые головешки в моих карманах звонко постукивали друг об друга. Я вновь спустилась к предводителям процессии предупредить их об опасности. Я потеряла последние капли страха и скованности, трясла людей за вспотевшие плечи, говорила и кричала, но их лица не откликались и по-прежнему были сосредоточены на своей мучительной работе.