Кудрявый оказался непризнанным поэтом, но здесь его, наконец, признали.
***
Прошел час, а бомжи не утихали. В какой-то момент один из них скинул одежду и начал бегать по залу, выкрикивая цитаты из Ницше. Остальные подбадривали его, улюлюкали, просили вспомнить что-нибудь из «Злой мудрости». Эта выходка отпугнула ещё часть пассажиров, но на их место подтянулись другие, видимо, они были знакомы с работами великого мыслителя.
В зал вошла Предводительница (я не заметил, как она уходила). Женщина вела под руку высокого худого мужчину с козлиной бородкой и в очках.
– Знакомьтесь, это Владислав, театральный режиссер.
Кто-то выкрикнул:
– Владислав – хуеслав!
– Что, простите? – режиссер смутился.
– Не обращайте внимания, – успокоила его Предводительница, – Жанна всех так приветствует.
– Жанна? Но голос был мужской…
Кто-то выкрикнул снова:
– А что это, Владислав против гендерного самоопределения? А ещё театрал, человек искусства, жаль…
– Да нет, почему же, называйтесь как хотите, – человек искусства вовремя соскочил с неудобной темы.
Уже через пару минут он присоединился к обсуждению несимулированного секса в мировом кинематографе, но его снова отвлекли:
– Послушай, Влади. Вот ты режиссер, спектакли ставишь, ведь так? – это был тот седой мужик, похожий на Циолковского.
Театрал неуверенно кивнул, он ещё не до конца освоился в этой компании.
– Ты же знаком с творчеством Достоевского?
– Да, конечно.
– Знаком, это хорошо. Вот ты мне скажи, как театрал, зачем они это делают?
– Они – это кто? И что они делают?
– Ну как… Тебя разве не бесило, когда в «Преступлении и наказании» кто-то из второстепенных персонажей начинал поучать Раскольникова, как надо жить? Или как они за смысл жизни пиздели?
На минуту оба замолчали, бомж поглаживал свою неопрятную седую бороду, Владислав пытался выдернуть из своей непослушный вьющийся волосок. Взгляд его блуждал в пустоте. Наконец, театрал заговорил:
– В каком смысле поучать? Это же диалог между персонажами. Диалоги двигают сюжет и раскрывают внутренний мир…
– Нахрена? Вот серьезно, что мне от их внутреннего мира? Я про Раскольникова читать хочу. Он мне интересен, он тут главный герой, а не это быдло вокруг.
Владислав возмутился:
– Почему сразу быдло? Там и приличные люди были. Суть не в этом, через второстепенных персонажей и их отношения с главным героем Достоевский полнее раскрывает его мотивы и переживания.
– Да какие там переживания, ты тупой что ли? Он старуху убил! Ему следы заметать надо, да подозрение от себя отводить, а не вот эти все пиздострадания!
Совершенно случайно мимо них прошла дама с неприлично розовыми губами. Она услышала, о чем спор, и тут же вмешалась: