— Откуда мне было знать, что мы угодим в засаду?
— А разве ты не знал? — голос женщины вмиг похолодел как зимний ветер, он поразил Алистера в самое нутро, пробудив чувство страха.
— Я!.. Откуда мне было… — оборвал коротким вдохом мужчина, глядя в тёмно–лиловые глазницы, из которых так и веяло угрозой. — Я, кажется, знал…
— А раз знал, зачем повёл?
— Я хотел убедиться, что всё это выдумки, что в лесу нет ничего особенного, что причин для паники нет.
— И ради своего авантюризма ты решил обречь себя и своих воинов на гибель? Зачем вошёл ты в лес, что сами Боги взращивают перед тобой?
— Боги?! — нахмурившись, спросил мужчина. — Причём здесь Боги, если это какая–то природная аномалия или… или… Я не знаю…
— Не гневи Богов, глупец! Языком своим не стоит спиливать ту ветвь, на которой ты сидишь.
— Где–то я уже это слышал. — задумчиво пробормотал мужчина.
— Да, ты слышал. Тебе я показала всё и дала́ ответы на твои вопросы. Так скажи мне, паладин, зачем вошёл ты в лес? Зачем своих людей повёл на смерть? Ведь знал ты, чем кончится поход, знал, что всех вас ждёт.
— Откуда ты знаешь, что мне снилось?
— Иль ты глух, иль напрочь дур. Твой сон не сном был вовсе. Свои старания приложила я, чтобы дать вам шанс, но ты отверг мои остережения и как вол попёрся на убой. — в голосе женщины звучало осуждение.
— Чего ты от меня теперь хочешь?
— Моё желание просто́: хочу, чтоб ты к раскаянию пришёл и к разуму воззвал.
— Это, конечно, хорошо, но кто ты? Перед кем я должен раскаиваться? — высокомерно, спросил мужчина, приподняв свой нос.
— И вновь вопросы глупые впустую изрекаешь? Ты защищаться вздумал так? Не выйдет. Раскаяние перед собой, не предо мной. Ты погубил людей своих, когда мог сохранить; ты предал мудрость в пользу фарта; ты предал разум в пользу алчности. Ты разменял людей на удовлетворение своих интересов. Ты всё ещё достойным командиром себя мнишь?
— Так что мне теперь сделать? Сдохнуть, что ли?! — вскинув руки, воскликнул мужчина.
— Оставь патетику, твоя смерть не го́дна будет. И всё же, от тебя станет прок, ежель слушать меня будешь.
— С чего бы мне тебя слушать? — Алистер не оставлял своего высокомерия, разговаривая с женщиной, которая посмела ему указывать.
— С того, что ты обязан мне, как минимум. Тебя спасла я, но не для того, чтоб хамство твоё слушать. Твоей стране грозит кончина, весьма скорая, скажу тебе. Мне до этого не будет дела, если не станешь слушать ты. А если станешь — помогу тебе понять. Глядишь, может ты и справишься с угрозой.
— О чём ты мне пытаешься сказать, женщина? Я ничего не понимаю!