Я познакомился со своим другом Саджадом, когда только приступил к научной работе в Бостоне. Он был кардиохирургом и одним из самых скромных людей, которых я когда-либо встречал. Очень наблюдательный от природы, он предпочитал всегда оставаться в тени, подальше от гущи событий, но в пределах слышимости. Мне казалось, что я по-прежнему не очень хорошо его знаю, пока однажды не увидел, как он, орудуя электропилой, раскрывает пациенту грудную клетку. Жуткий звук, с которым пила проходила сквозь кости человека, заполнял всю операционную. Саджад неотрывно смотрел на раскрытую грудь пациента, прекрасно осознавая, что при малейшем отклонении от курса пила может вонзиться прямо в сердце, бьющееся под распиленной грудиной.
Разрезав пациента ровно до середины, Саджад приступил к выполнению вовсе не какой-то редкой, диковинной процедуры – он всего лишь провел одну из самых распространенных операций в мире.
Каждый год сотни тысяч американцев и еще миллионы жителей остального мира переносят операцию аортокоронарного шунтирования (coronary artery bypass graft – CABG). Эту операцию называют по-разному: коронарным шунтированием, шунтированием сердца, операцией на открытом сердце – но те, кому приходится говорить о ней каждый день, зовут ее просто cabbage («капуста»)[290]. Эту операцию пережили многие известные люди. В последнем эпизоде своего ТВ-шоу «Larry King Live» Ларри Кинг сказал гостю, Биллу Клинтону, что они оба состоят в клубе «застегнутых на молнию». Клинтон громко рассмеялся, но через несколько минут «люди в костюмах» попросили Кинга пояснить, что он имел в виду под «застегнутыми на молнию», – и Кинг уточнил, что им обоим сделали шунтирование, после которого «тебя снова застегивают на молнию». Но оставим щекотливые двусмысленности: АКШ – одна из самых известных операций, и, пожалуй, никто не придумал ей такое красноречивое описание, как Дэвид Леттерман, сравнивший ее с разделыванием лобстера.
Сердечная болезнь не подкралась к Леттерману незаметно, как опасный незнакомец на темной улице дождливой ночью. Она уже приходила к нему в дом за несколько десятков лет до этого: тогда она внезапно оборвала жизнь его отца, которому не было и 60. Самому же Леттерману сделали шунтирование, и всего через пять недель после операции он уже снова вернулся на свою передачу с такими словами: «После всего случившегося мне остается только радоваться, что я ношу одежду, которая расстегивается спереди».
За день до катетеризации сердца, которую ему назначили на 14 января 2000 г., Леттерман чувствовал себя совершенно здоровым человеком и мог спокойно пробежать без остановок 10 км. Когда на студийные экраны вывели изображения его коронарных артерий, он сказал аудитории: «У меня [была] граната в главной левой коронарной артерии».