Такие технологии превратили поход к врачу в техосмотр. И порой, когда у людей возникают серьезные проблемы, им нужен не столько доктор, сколько инженер. Долговечные имплантируемые устройства для сердечно-сосудистой системы – это только начало. Технологии, которые могут встроиться в наше тело и взять на себя функции наших органов, уже не кажутся выдумкой Айзека Азимова или Артура Кларка – над ними уже трудятся ученые всего мира.
Древние представляли сердце как орган, который начинает жить первым, а умирает последним. Но это больше не так. Человеческое тело может жить еще долго после того, как сердце откажет. И так же, как ВЖУ повлияли на наше восприятие жизни, они повлияли – возможно, даже сильнее – на понимание того, что есть ее отсутствие. Я понял это, как и многие другие очень важные вещи, в три часа ночи. На протяжении почти всей нашей истории жизнь или смерть определяло сердцебиение. Но пациент с ВЖУ может умереть даже при том, что аппарат исправно работает на полную мощность, а ЭКГ показывает нормальный сердечный ритм. Жить с LVAD может быть очень трудно, но порой умереть с ним еще труднее.
Когда его ВЖУ сломался, разрушилась и вся его жизнь. Он становился все угрюмее и озлобленнее, и его группа поддержки – разношерстная компания из друзей и бывших подружек – потихоньку рассыпалась, пока он не очутился в больнице в компании одних лишь врачей и медсестер. По пути туда он также подхватил серьезную инфекцию, которая проникла в организм через кабель устройства. Многочисленные попытки хирургическим путем устранить инфекцию в области кабеля не помогли полностью истребить бактерии, которые прочно обосновались в его теле. Каждые несколько дней эти бактерии проникали в кровь, из-за чего начинался сепсис. На этом этапе антибиотики были для него так же необходимы, как и LVAD.
Инфекция истощила и изменила пациента до неузнаваемости. Он съежился, как сухой финик, и, несмотря на все усилия, мы не могли замедлить его уход. Он боролся, но в конце концов решил, что не хочет никаких аппаратов ИВЛ и лишних поездок в реанимацию – когда наступит его время, мы должны будем просто дать ему уйти.
И вот однажды мне поступил звонок. Звонила медсестра: она хотела, чтобы я подошел к этому пациенту.
На самом деле никто не посвящает больным с ВЖУ столько времени и не понимает их так хорошо, как медсестры. Так что представьте мое удивление, когда я дошел до палаты и увидел, что весь младший персонал стоит там, словно застыв, с выражением полной растерянности на лицах. Им показалось, что он умер, но они не были уверены.