— Изгоями? — Лукас уже не раз упоминал ту самую войну, но это было что — то новое.
— Примерно сто двадцать лет назад около сотни тех, кто не хотел успокоиться, пытались призвать всех к новой попытке всё изменить. Им пришлось уйти. Всем и навсегда.
Вот это поворот.
— И что с ним стало? Неизвестно? — я выжидающе смотрел на темнокожего.
— Они устроили поселение, где-то в нескольких часах лёта отсюда. Живы ли их потомки сейчас — я не знаю. Никто не знает. Но главное, что тебе нужно понять из всей этой истории…, — его взгляд стал тяжелым.
Он замолчал, а потом медленно, с ударением на каждом слове произнес:
— Им пришлось уйти.
* * *
Танго ждал меня в коридоре возле своей двери.
— Знаешь о чем я подумал? — вместо приветствия начал я.
— О чём? — Танго похлопал себя по карманам комбинезона, видимо проверяя не забыл ничего.
— У людей должно быть большое и светлое прошлое. — Мое хорошее настроение не собиралось улетучиваться.
Брови моего напарника поползли вверх.
— Ну вот смотри, — я продолжил излагать свою теорию. — Лукас темнокожий, ты — азиат, я европеоид. Что означают расы у людей? Правильно — что когда то мы зародились и развивались независимо друг от друга, причем развивались долго. И это явно не могло произойти если бы мы вечно были ущемляемыми пещерными людьми. Так ведь?
Танго хмыкнул:
— Вариант, что мы были когда-то созданы какими-то другими существами, ты конечно не рассматриваешь?
— А с каких пор подобные теории стали научными? — парировал я.
Вместо ответа, он захлопнул мою дверь, на мгновение задумался, затем произнёс:
— Здесь любая теория, пока не доказана её невозможность или не доказана другая теория опровергающая её — считается научной. Так что… идем, у нас большие планы на сегодня с тобой. Нужно все успеть.
Снова тот же лифт, что и в прошлый раз, тот же самый терраса выдолбленная в каменной скале и тот же летательный аппарат, больше напоминающий огромный дрон, с просторной открытой площадкой сверху и несколькими винтами внизу под ней. Площадка ограничивалась лишь невысокими перилами, за которые нужно было держать если во время перелета стоишь и небольшим легким навесом защищающим от дождя и яркого полуденного солнца. Скоростным средством передвижение этот мега-дрон (который правильнее было бы называть октокоптер — поскольку винтов было восемь) точно не являлся — как мне показалось его крейсерская скорость вряд-ли превышала тридцать — сорок миль в час.
Но передвигаться на нем было очень комфортно — стоя или сидя прямо на полу.
Я запомнил, что во время первого полета было страшновато — все время казалось, что аппарат вот-вот дернется и мы все просто выпадем из него, но опасения, похоже, были напрасны — он умно управлялся встроенной системой стабилизации и даже сильные порывы ветра практически не дергали эту огромную летающую штуковину.