Также я был спокоен, что не буду разорван в их обиталище после какой-нибудь явной несостыковки в моем рассказе.
Лучше бы всего — если бы они захотели поговорить с Отоа (хоть и не представлял как они смогут это сделать на фоне их черепов на столбах и выстрелов из винтовки, которыми бы он их обязательно встретил) и он бы им подтвердил мою официальную версию.
Итак, я отправил Дена с письмом, с легким трепетом ожидая его возвращения… но он вернулся как ни в чем не бывало. Тихо было и на следующий день. И на следующий.
Неужели результат моего расследования их полностью устроил?
* * *
Небо было таким чистым, что звезды своим светом резали глаза.
Откуда-то снизу доносился непрекращающийся вой волков — Танго говорил, что такой вой у них бывает когда адзири нападет сразу на целую стаю и убивает сразу большую часть, а потом, насытившись, уходит, оставив после себе трупы и нескольких выживших счастливчиков.
Пинки, — тот самый, уже подросший, птенец сокола сидел рядом с нами на большом пне с тонкой бечевой на лапе и наблюдал как Отоа разделывает ягненка.
Было тревожно, но я не мог понять почему. Предчувствие беды? А может быть не нужно прилетать сюда после захода солнца?
— То, что я тебе расскажу сейчас — не проверено. Рассказал мне об этом один человек, с которым я был дружен там, у этих тварей. Дроман проводят много экспериментов над собой, самых разных экспериментов. Это их самое любимое дело, насколько я знаю. Он несколько месяцев мыл и чистил одну из лабораторий и время от времени становился свидетелем любопытных вещей. Этот человек был сообразительным и любопытным… за что кстати однажды и поплатился жизнью, — Отоа вздохнул.
— Я называю это Ритуал, хотя, конечно, это не ритуал совсем. Тогда, очень давно я хотел это сделать с собой, и даже начал… но не выдержал. Было очень больно. Слишком больно для того, чтобы это можно было вытерпеть по своей воле… и еще — было очень страшно. Я остановился. Да, я остановился. И потом много раз жалел о том, что не довёл всё до конца… Сейчас я бы это сделал, но я уже слишком стар для таких издевательств над собственным телом.
Он бросил маленький кусочек мяса Пинки и тот ловко поймал его в воздухе.
— Из меня дрессировщик птиц никудышный, ну и пусть. Что получится, то и получится. Улетит, значит улетит. Я, правда, уже привязался к нему.
Птица как будто поняв смысл последней фразы прыгнула старику на плечо.
— Тебе бы собаку завести, — посоветовал я.
— Собаку? — Он непонимающе смотрел на меня. А что это?
До меня вдруг дошло. Собак, как мечту о прирученном и одомашненном друге — волке, очевидно, придумал Лукас. Я пояснил Отоа.