–Суровая ты женщина! Суровая…– вторил Витасик.
–Да… Хорошие были времена.– Любовь Никитишна уселась поудобнее, нащупала на изогнутом подлокотнике толстенный пульт и выключила говорящий ящик.
Бабуль, ты чего?– негодовал Витасик, на его памяти, не найдётся случай, чтобы бабушка выключила телевизор. Напротив, ему подчас казалось, что он вещает бесперебойно, круглые сутки.
–Да ничего особенного, только вот в чём загвоздка, ни деревни, ни дачи у нас отродясь не водилось, а дед сколько я его помню, до самого гроба прожил в городе и о речке знать, не знал. А теперь вот, что милок, ты бросай массаж и говори, кто ты есть на самом деле.
–Бабуль, ты, что такое говоришь! Внук я твой Николя!– опешил Витасик.
–Нет у меня внука, внучка есть, это да, а внука нет. И стало бы я его звать Николя?
Витасик оробел, на бледном лбу проступил капли ледяного пота, а душа горела ярым пламенем, то в озноб бросало, то в жар неистовый. Он, точно статуя на городской площади, выпучил глаза пятирублёвые и мысленно искал возможные пути отступления. Куда податься, Витасик понятия не имел. Ой, плохи мои дела, раскусили меня горе-актёра, как орешек грецкий. Не бабушка, а следователь, кого угодно на чистою воду выведет. С виду милая старушка, а на деле рентген машина, насквозь человека видит, да и чуйка у неё отменная, не поспоришь.
Стоял на коленях, как вкопанный, ни шелохнётся и словом не обмолвится, точно говорят, дар речи потерял. Витасик поднял глаза на Любовь Никитишну, но из роли выходить не торопился.
–Бабушка…– начал Витасик.
–А ну цыц… Ты стало быть думаешь, что бабушка слепая, ни зги перед собой не видит. Может и так, не вижу, однако слух у меня обострённый и осязаю я руками, куда больше твоего. Потому не смей мне больше врать, я с первых дней понимала, что никакой ты мне не внук. Да и бывают ли у взрослых людей, до того крохотные ручонки. Но ты не трухай, я тебя не обижу и в обиду не дам, ежели ты, конечно, скажешь всю правду, до последнего слова.
–Тут напрашивается вопрос, а зачем ты со мной комедию разыгрывала, ты думаешь, мне приятно тебе массаж с утра до ночи делать. Да я, как вол на пахоте, до седьмого пота корпею у твоих ног, а ты, оказывается, знала всё с самого начала! Лгунья, каких поискать.– Витасик пошёл на попятную, ближе к телевизору, вдруг старуха в порыве злости учудит чего дурного, пультом, например, запустит.
Но у Любовь Никитишны и в мыслях не было руку на Витасика поднимать, он без году неделя ей внук, пускай и кровь в нём течёт чужая, но душа у него широченная, на всех хватит, да и поверх того останется.