– Ты думаешь, он тебя понимает? – с усмешкой спросил один из сопровождавших Бурундая тысячников.
– Понимает… он все понимает, – Бурундай смотрел на другую сторону гати, где стоял орысский коназ.
Подскакал нукер-посыльный:
– Темник, мы зажгли все дома, все пленные перебиты, первая тысяча вышла на дорогу.
– Пленные перед смертью, что-то говорили? – спросил нукера Бурундай
– Кто-то молил о пощаде, кто-то взывал к их Богу, а один ругался на нас, говорил, что мы проклятые татары.
– Почему урусуты называют нас татарами? Татар еще Чингисхан всех под корень вырезал. Нет сейчас татар, – недовольно отреагировал еще один из сопровождавших темника, тысячник-монгол.
– Говоришь, нет татар?… Теперь опять будут. Я татарин и такие как я тоже татары, – Бурундай повернул коня к дороге, по которой уходил его тумен и ожег его плетью.
Проводив глазами всадников, Милован широко перекрестился:
– Слава те Господи, и на этот раз пронесло.
– Что ты князь, какое пронесло, они же село жгут, дома, церковь, твой дом, – не понимал князя Любим.
– Уходят поганые, а село… село отстроим, – уже почти весело говорил Милован.
– Так он видел, чего предупредил, что снова вернуться, – Любим явно не был столь оптимистичен как его князь.
– Вернутся, снова биться будем, сожгут, снова обстроимся. Слава Богу, мы живы, и много живых осталось, а раз живы, не пропадем.
После того как известие об уходе татар распространилось по всему «острову», отец Андрей собрал народ возле церкви-времянки и стал творить хвалебную молитву, благодарить Господа за избавление от врага. Поднимающиеся густые клубы дыма от горящего села, уже не воспринимался как бедствие – то был вестник победы. Ведь теперь можно выйти со спасительного болота, которое, как ни крути, являлось гиблым местом – за эти несколько дней от холода и сырости успели заболеть много людей, в первую очередь стариков и детей, и едва ли не все в той или иной степени страдали от плохой воды. Теперь можно вернуться хоть и на пепелище, но обжитое многими поколениями киверичан, удобное для жизни место.
Весь остаток дня на «острове» царило приподнятое настроение. Милован, тем не менее, заставу у гати не снимал – а вдруг это всего лишь татарская хитрость. А с восходом следующего дня застучали топоры, повалились деревья, для восстановления разобранной части гати. Но сначала пришлось разбирать «кучу» из татарских трупов. Хотели скинуть их прямо в трясину, но Милован приказал снять с них оружие и ценные вещи, если есть, после чего снести в свежевырытую большую яму на берегу. Но трупов оказалось слишком много, так что пришлось вырыть не одну, а три ямы, которые тут же заполнялись болотной водой. Этим воинам не повезло быть сожженными во славу духа Сульде, их просто побросали в воду и сверху засыпали землей.