– Это я здесь решаю, жить ему или нет,– хоть стар был Самойлов, командир отряда «зелёных» стрелков, но суров и, по-возможности, справедлив. – Только я! И уполномочен заявить, что таким сволочам, как Тришка, не место на земле!
– Почему ты решаешь? – безвольно прошептал Тришка.– Почему ты решаешь, Самойлов, жить мне или нет? Ты бог, да?
– Он полубог, – ответил, смеясь, Емельян.– Можешь считать, что бог – я. Пойдём в штаб – поговорим. Всё же, я не хочу любоваться на то, как мою сеструху будут в расход пускать.
Самойлов что-то хотел возразить, но не успел.
Молниеносно мелькнула в воздухе летящая финка и почти по рукоять вошла в грудь приободрившегося Трифона. Насмерть поразила его. Послышался удаляющийся конский топот. Всадник был уже далеко, когда вслед ему стали беспорядочно стрелять.
– Не догнать,– сказал с ужасом Емельян, – ничего, найдём потом.
– То же самое и тебя ждёт Емелька,– заметил Павел.– Можешь не сомневаться!
Емельян на это ничего не ответил, но лицо его побледнело. Он тут же, вместе с Самойловым, удалился в штаб. Ясное дело, без них разберутся, расстреляют врагов Революции. Дела имеются и поважнее.
А «зелёные» стрелки никак не промахнуться. Стреляют все добротно.
– Мужики! Товсь! Цельсь! – приказал шеренге исполнителей партизанский командир, черноусый, молодой, бравый, с перевязанной головой. – Цельсь и стреляй! Пли!
Но стрелки стояли, как вкопанные. Они не смогли пошевелить ни рукой, ни ногой. Бравый командир взвода исполнителей приговора полез в кобуру за револьвером.
– Чертовщина! – выругался он.– Хреном вам всем по спине! Что-то мне и самому не очень- то и хочется, по сути, в своих бывших товарищей стрелять, хотя они, гады настоящие, наших людей шашками порубили. Надо, с ними разделаться, товарищи! Именем Революции…
Договорить он не успел. На дорогу вихрем выскочили две тачанки да ещё повозка, запряжённая тройкой лошадей. За ними следовал конный отряд, всадников двадцать. Они долго не разбирались и не философствовали, и сразу же открыли по «зелёным» огонь из двух пулемётов и всех видов оружия.
Разумеется, автор Рында, который всё это и организовал, заранее залёг за толстое поваленное бревно, бывшее не так уж и давно могучим кедром. Бобу не резонно было попадать под шальные пули.
Мгновенно стихийные спасители анархистов порешили всех, кто находился, при исполнении… на расстреле. Заодно, в запале, в горячке или случайно, порешили и двух мирных жителей села. Под град пуль попала любопытная бабка Завалихина и десятилетний пацан Киселёв. Раненых, вроде бы, не наблюдалось. Только смерть! Такие вот… пироги.