На службе ЧК
У себя, во временном чекистском кабинете, сидел весьма и весьма задумчивый уполномоченный ГубВЧК по селу Керби Емельян Фолин. На его широком лбу не то, чтобы красовалась, но была очень заметна, даже с первого взгляда, большая синяя вздувшаяся ссадина. Назвать её по-научному, по-медицински, гематомой, даже у него, Фолина, язык не поворачивался. Ибо отметина, памятный знак от одноглазого «зелёного» стрелка, больше походила, если выражаться по-простому, по-народному, на огромный шишак.
Емельян Фолин курил большие папиросы, ещё местами оставшиеся от царского режима, под названьем «Карнавал». Понятная и широко распространённая по России (и очень даже модная) – «экспроприация экспроприаторов». Если проще, то призыв, идущий от сердца к сердцу – «Грабь награбленное!». А поскольку, и на самом деле истории движется, как бы, по спирали, повторяя, пусть не тютелька в тютельку, свои… витки, то… Одним словом, кто ныне в России кушает чужие пирожки с капустой и, более того, с мясом, глубоко пожалеет о том, что решил внезапно… разбогатеть. Истинные русские боги достанут злодеев и за самым дальним бугром.
Перед Фолиным лежало уже другое оружие, чей-то трофейный парабеллум. Он, облокотившись на стол, пристально смотрел в узкоглазое и хитроватое лицо Игнатки Барахчана.
– И что, утверждаешь, товарищ негидалец,– снисходительно переспросил внезапного посетителя его кабинета и, получается, дорогого гостя Емельян,– выходит, анархистский клад находится, где-то, перед стойбищем Верхняя Эконь?
– Так есть,– кивнул головой Барахчан.– Так Игнатка имел слышать.
– Знаю, бывал там. Второй распадок от Пивана? Но врёшь, пожалуй. Видать, точно знаешь, но указываешь мне совсем другое место, совсем не то, где спрятано золотишко. А меня за нос водишь. А может, всё и придумал?
– Барахчан есть честный негидал. Он всегда говорил правда, – Игнатка привстал со стула, сделал вид, что его обидели слова большого начальника. – Ты, командира, должен это понимал. Мой названий, фамилий «Барахчан». Это, все знал, по русском язык есть «доброе утро». Игнатка весь добрый. Такой, как утро.
– Какого же чёрта вы, товарищ Барахчан, вы, господин Доброе Утро,
шарахались по горам? Прямо отвечайте, на кого вы работаете!
На какое-то мгновение Барахчан задумался, потом почесал подбородок и с тоской посмотрел в сторону, в окно.
Обидевшейся на большого начальника негидалец только собрался дать достойный ответ, как откуда не возьмись перед ними предстал Рында, улыбающийся, в своих очочках и всё том же штормовом костюме.
При этом Роберт Борисович на правах автора заявил: