Иродиада вскочила с ложа и, схватив со стола молоточек, ударила в гонг. Антипатр усмехнулся, зная, что будет дальше. И, сделав вид, что уходил, пробормотал:
– Тиберий сегодня при мне просматривал список «Друзей Цезаря»…
Иродиада затихла, испуганно глянула на тетрарха.
– Что ты хочешь сказать?
– Я хочу сказать, что Цезарь вычеркнул имя твоего мужа из списка «Друзей Цезаря». А это означает, что правительство отныне не будет выплачивать пенсию Филиппу.
– Но чем мог озлобить Цезаря мой Филипп?
– Ничем. Цезарь с похвалой и жалостью говорил о твоём муже, когда зачёркивал его имя. Вот его слова: «Видят боги, что моё сердце обливается кровью, когда я думаю о будущих днях Филиппа. Но казна пуста, и я не могу в угоду своим друзьям делать нищим римский народ».
Иродиада устало опустилась в кресло. Её прелестные ноги дрожали. Молодая женщина плакала, и не потому, что её пугала быть нищей супругой Филиппа. А потому, что должна была забыть свою гордость и стать рабыней Антипатра. Она пальцами смахнула слёзы с ресниц и просительно обратилась к тетрарху:
– Антипа, но ведь я никогда не полюблю тебя. Ты мне противен.
Антипатр судорожно сглотнул слюну и оперся о косяк двери, хрипло ответил:
– Мне достаточно того, что я люблю тебя.
Иродиада в бешенстве, что ей приходилось говорить то, что она не хотела с силой ударила кулаком по раскрытым футлярам, которые держала перед ней служанка.
– Да! Да! Я согласна войти в твой дом, проклятый Антипа! О, как я ненавижу тебя, но я согласна…
Антипатр с горловым воплем бросился в ноги божественно прекрасной женщины, необычайно прелестной от обильных слёз, что катились по её бледным щекам. Иродиада опустила на его голову руку и вновь просительно, почти умоляюще заговорила:
– Но только я прошу тебя, Антипа, не смей мне приказывать, как это принято у вас в Палестине.
– Ты будешь свободной римлянкой!
Теперь, когда Иродиада поняла, что Иуда для неё умер, и она никогда не сможет увидеть его, она ощутила в душе такой прилив нежности и любви к преторианцу и дикий ужас, что потеряла сознание.
А Гней Пизон торопливо утомлял богов обильными ежедневными жертвами. Облачённый в форму легата, он, забрызганный кровью многих животных, мрачно смотрел на то, как густой чёрный дым поднимался над храмами. С губ наместника слетали перемешанные проклятиями просьбы к богам, больше похожие на угрозы.
При огромном стечении народа Германик в сопровождении легиона солдат, когорты претория, свиты прошёл к кораблям своего флота. Проводы были долгими.
Иуда в изумлении осматривал толпы народа, ища Иродиаду, помня её слова, которые она сказала ему ночью: « Только смерть может помешать мне прийти проститься с тобой». Его растерянный, бегающий взгляд остановился на Антипатре. Тот улыбнулся торжествующей улыбкой и, снедаемый жаждой мести, подошёл к Иуде.