Фернан стоял, глядя вдаль невидящими глазами, и не представлял, что же ему теперь делать. Пытаться вырваться из этого жуткого города любой ценой? Сражаться, разить направо и налево до тех пор, пока руки держат оружие? То, что он прожил у дикарей столько времени, вкушал их пищу, пользовался их гостеприимством… Не было ли это смертным грехом? Не погубил ли он еще свою душу? Гонсалес замер почти у самого обрыва, терзаемый этими вопросами и не находя ответа. Лишь в последний момент он спохватился и сделал два шага назад. Все же это ужасное место обладало какой-то отвратительной магией, лишающей человека разума. Одно неосторожное движение и он, споткнувшись, покатился бы вниз по каменным ступеням. Точно так же, как тот индеец совсем недавно.
Голова горела как в лихорадке. Перед глазами все плыло, в ушах шумело. Как будто отдаленный гомон огромной толпы навязчиво что-то шептал ему, стараясь в чем-то убедить. Он оглянулся. Рядом был лишь Себастьян. Но Гонсалес уже ни в чем не мог быть уверен. Он осматривался по сторонам, ожидая, когда же индейцы покажут свою истинную суть. Где конец этой мистификации? К чему их готовили?
Фернан бы не удивился, если бы сейчас из пустого, казалось бы, храма вышел старый мудрец, учивший их местному языку и на чистом кастильском произнес: «Ну вот ты и узнал нашу тайну. Теперь скрываться больше незачем. Ты видишь, мы поклоняемся дьяволу, и он дает нам власть над миром. Давно мы готовили вас для великой жертвы. Ведь эти дикари – всего лишь бедные язычники, и нашего повелителя не удовлетворить такими подношениями. Что может для него быть более желанным, чем сердца двух добрых христиан». После этого индейцу стоило бы лишь позвать воинов, ожидающих на полпути к вершине пирамиды, чтобы они помогли в принесении кровавой жертвы.
– Себастьян, по-моему, настал момент убираться из этого проклятого богом места. Это же Содом и Гоморра воедино. Тут молятся дьяволу. Нужно уходить. Прорубаться, если не окажется другого выхода.
– С ума сошел?! Вокруг тысячи дикарей. Далеко ли мы убежим?
– Оставаясь здесь, мы рискуем куда большим. Нужно думать уже не о спасении жизней, пришло время позаботиться о спасении наших душ. Оставаясь среди дьяволопоклонников, мы навечно будем осуждены гореть в аду.
– Слушай, давай богословские диспуты оставим для более благоприятных времен, – не на шутку разозлился Себастьян. – Вот окажемся на Кубе и тогда расспросим священника, как бы нам очиститься от греха. Пока же нужно вести себя естественно.
Гонсалес вернулся обратно к храму. Там стену украшал огромный барельеф – изображение воина в страшной маске. Больше всего он напоминал ту небольшую золотую статуэтку, выигранную молодым человеком когда-то в карты в родной Севилье. Разве не та блестящая фигурка, удивлявшая своей необычностью, в итоге подвигла Фернана отправиться на поиски приключений? Сама безделушка прямо сейчас оттягивала пояс справа, лежа в кошеле. Гонсалес смотрел на раскрашенную известняковую маску, и в душе шевельнулось навязчивое, хотя и абсурдное подозрение. Казалось, иссиня-черные зрачки каменных глаз смотрят прямо на него с легкой насмешкой, как бы спрашивая: «Ну и чего ты добился? Захотел удивительных чудес? Славы? Я нашел способ заманить тебя на свою землю, туда, где я полновластен. Отсюда тебе никогда не выбраться».