– Мы попали в… – он досадливо взмахнул худыми жилистыми руками, пытаясь вспомнить подходящее слово, но не совладал и нашел другой выход. – Корабль разбился… Долго, десять или пятнадцать дней нас носило по морю. Нет припасов, нет паруса, почти нет воды. Тесно… Лодка черпала морскую воду.
Постепенно речь его стала более уверенной. Как будто Агиляр, оказавшись среди соотечественников, набирался у них сил и быстрее становился вновь испанцем.
– Почти половина людей умерла… Жажда, беспощадное солнце. Мы выбрасывали тела за борт. Уже не было сил даже помолиться… Зато места стало больше. Потом нас прибило к суше. Поначалу мы возрадовались. Но вскоре уже жалели… Да, жалели о том, что не умерли в море. Нас захватили индейцы. Это было большим праздником. Пять человек зарезали во славу своим богам. А телами убитых затем пировали. Мы видели все это. Своими глазами видели. Нас, оставшихся, заперли в клетки. Хотели убить и съесть потом.
– Запасливые, – угрюмо прокомментировал Себастьян.
– Но мы сумели сломать двери клеток. Сбежали, – продолжал свой отрывистый рассказ Агиляр. – Скитались по джунглям… Уже ни на что не рассчитывали. Кто-то умер от лихорадки, другого ужалила… чан… большая черная змея. Очень опасная змея! Так мы и брели вперед…
Фернан смотрел на говорившего со смесью жалости и ужаса. Уж он-то, как никто другой мог прочувствовать всю кошмарность подобной ситуации. Чужая земля, непонятная речь, незнакомые плоды на деревьях. Какие из них можно есть? Какие нельзя? Кругом кишат змеи и пауки. В какую сторону идти? Как не натолкнуться на дикарей? Что делать дальше? И ведь эти беглецы, в отличие от него и Себастьяна, были наверняка безоружны! Тут он представил себе, что случилось бы, если бы судьба оказалась к нему менее благосклонна. Вот точно так же он мог прожить в плену у индейцев несколько лет. Потерял бы привычный облик и стал забывать родной язык.
– Но все же мы стали… бак… – Агиляр задумался и тут же перевел. – Пленниками! Тот… ахав… вождь был уже не таким свирепым. Нас сделали рабами, но хоть в жертву не приносили. Так шли года. Один за другим мои друзья умирали. От работы, от болезни, от тоски.
– Неужели ты остался один? – спросил Кортес. – Нам говорили, что у индейцев в плену два испанца.
– Да, там остался мой товарищ. Гонсало де Герреро. Храбрый, сильный, решительный. Судьба ему улыбнулась. Он стал среди дикарей важным человеком. Женился, у него появились дети. Я пришел к нему и сказал: «Пойдем к нашим братьям!». Но он не захотел. Он теперь совсем как индеец. Ритуальные шрамы украшают лицо. Нос и уши проколоты, длинные волосы заплетены в косы. У него татуировки. Гонсало даже речь родную уже не помнит. Мы говорили на индейском языке. Да он даже и не Гонсало больше. Он носит теперь имя, которое ему дали здесь. Он сказал: «Эта земля – моя родина!». Но он пожелал мне удачи и мы расстались друзьями.