В своё время, хлопцы повстанческой армии батьки Махно натворили много дел на Украине и не только там. Конечно, много осталось люда, который имел затаенную злобу на все семейство Махно. Желающих отомстить роду Махно было достаточно.
В общем, когда мы только добрались и поздним вечером пробирались до Фимы навстречу нам попался колченогий мужик, вместо одной ноги у него ниже колена была деревянная культя. Этого же мужика, днём я видел и на территории мануфактуры. Мне ещё не понравилось, как он зло и пристально смотрел на меня. Как я потом узнал, это был сын старухи Ганны из деревни Моховка. В этой деревне жила мать Галины, жены Нестора Ивановича. Старуха Ганна выдала мать Галины красным. Красные не пощадили её и прямо перед хатой расстреляли. Когда Галина узнала, о казни матери и кто выдал её мать, она с небольшим отрядом махновцев, ночью прискакала в деревню, выволокла Ганну на улицу, и лично зарубила ее шашкой. С тех пор сын Ганны вынашивал злобу на род Махно. И надо же, удача, один из родственников, хоть и в темноте, но он все же узнал моего отца, сам приплыл к нему в руки. Днём, увидав меня, он полностью убедился в этом. Дождавшись, когда из области вернётся начальник Александровского ОГПУ, он донёс на нас. Но как есть злые демоны, так есть и ангелы хранители.
За казачкой Калистой увивался этот начальник ОГПУ, а Каллиста сохла по Фиме, хотя, что она в нем нашла? В общем, ОГПУшник каким-то образом проговорился, и Каллиста не замедлила предупредить Фиму, а уже Фима моего отца. На сборы у нас были считанные минуты. Мы похватали свои пожитки, Фима сунул нам узелок, куда впопыхах наложил какой-то еды, и мы бегом кинулись прочь из села. Мы бежали всю ночь, я под конец еле передвигал ногами.
А что, спросите вы, было с Фимой? Фима был рождён точно под счастливой звездой Давида. Его сначала арестовали, но буквально через три дня выпустили. Помогло и то, что он был на хорошем счету у партийных органов, как сильный и практически не заменимый руководитель мануфактуры. С другой стороны Каллиста поставила перед начальником карательных органов ультиматум: или Фиму выпускают, или начальнику ОГПУ не видать тело Калисты Андреевны как своих ушей. Но везению все равно когда-то приходит конец. Фиму расстреляли, как и тысячи евреев, фашисты, во время оккупации.
А мы с отцом, полностью обессиленные просто рухнули под кустом, на берегу какого то ручья. Жаркий весенний полдень. Возле ручья, в тени кустарника лежат двое. Сухопарый мужчина с длинными, почти до плеч, волосами смолисто-чёрного цвета и парнишка, лет десяти. Они спят. Это мы с отцом. Первым проснулся отец и сразу разбудил меня.