– Вот об этом позвольте побеспокоиться мне как моряку. Пока вы с достойным уважения профессионализмом оценивали качества подготовки и вооружения новых подданных нашего дорогого Отечества, я, кажется, обнаружил привезшие их сюда транспорты. Отсюда их почти не видно, поскольку стоят они на противоположной стороне острова и мачты лишь по временам показываются из-за холма, но это несомненно они. Транспорты надо будет захватить в первую очередь. Вообще же я предлагаю напасть часа в 4 утра, когда многие из них будут спать. В условиях белых ночей выиграть в скрытности мы не сумеем, но застигнем лагерь врасплох. После того, как транспорты будут захвачены, устроим побудку парочкой залпов из наших непревзойдённых тридцатидвухфунтовок поверх голов и предложим капитуляцию. Далее, под прицелом орудий и ваших стрелков грузим всех на транспорты, задраиваем люки и следуем в Свеаборг. Как вам план?
– План неплох, я сам думал примерно о том же, только, не зная о транспортах, отказался от самой мысли брать в плен и длительное время удерживать пять тысяч человек, имея едва три сотни солдат.
– На том и остановимся. А сейчас надо тихо-тихо убраться отсюда подальше, пока нас не заметили. Единственно, я предлагаю ещё разок тихонько навестить тот остров и поближе посмотреть на транспорты, чтобы не возникло неожиданностей. Но тут уж я схожу один.
Неизвестно, как развивались бы события, если бы лейтенант Куприянов решил просто уплыть к своему отряду, не проводя рекогносцировки, или если бы всё случилось днём раньше или позже. Но случилось так, как случилось: было 24 августа 1826 года, и накануне вечером к безымянному островку в Аландском архипелаге подошли английский корвет «Гарпия» и три транспорта с двумя тысячами рекрутов. По позднему времени заночевали на якорях. Расстояние от материковой Финляндии было минимальным, потому транспорты загрузили даже плотнее, чем при перевозках рабов. Большинство рекрутов было беспробудно пьяно при погрузке, и оставалось таковым по прибытии к острову. Утром, страдая от тяжёлого похмелья, вновь набранные «солдаты великой Финляндии» стали перебираться на берег. Не обошлось без происшествий: два тяжело гружёных бота столкнулись, возникли паника и неразбериха в результате которых утонули один из не умевших плавать рекрутов, два десятка мушкетов и лёгкая полевая пушка. Английский мичман был в бешенстве и пообещал заставить «этих пьяных скотов» лично нырять за пушкой. Но глубина была слишком большой, да и капитан Доусон был слишком опытным и рассудительным, чтобы позволить мичманцу тратить время и силы на заведомо безуспешные попытки спасти «имущество Его Величества», тем более пушка, предназначенная к передаче инсургентам, таковым уже не являлась. Капитана вообще не заботили проблемы финнов. У него была чёткая задача: доставить повстанцам оружие и боеприпасы, обеспечить конвоирование их транспортов к условленному месту сбора и забрать английских инструкторов. Восстание было подготовлено и оставалось только дождаться вестей о переброске частей русских на юг, где персидский шах уже обязан был объявить войну России. К концу дня с выгрузкой наконец было покончено, солдаты получили оружие и боеприпасы и расположились на ночлег на берегу. Сошёл на берег и капитан корвета, сопровождаемый своим штурманом, природным финном Витольдом Влакинненом и отрядом морских пехотинцев со своим лейтенантом.