Наконец, через пять месяцев упорной работы следствие по делу заговора было окончено, и это большое дело было возвращено в руки правосудия. Желая дать этому делу полную законченность и общественную гласность, император создал Верховный трибунал, членами которого стали все сенаторы, министры, члены Государственного Совета и наиболее отличившиеся военные и гражданские лица, находившиеся в столице. Никогда ещё суд не был столь представительным и независимым.
После ознакомления со всеми обвинительными документами, свидетельскими показаниями и признаниями обвиняемых, трибунал сформировал две комиссии для пересмотра всех бумаг и для того, чтобы каждому обвиняемому одному за другим задать вопрос, не хотят ли они добавить что-либо в свою защиту, желают ли подать жалобу на проведение следствия или не имеют ли возражений против того или иного члена комиссии. Обвиняемые заявили, что использовали все способы оправдаться, и что им осталось только поблагодарить за предоставленную им свободу действий с целью защиты.
Желание судей, а также императора заключалось в том, чтобы наказывать мягко, ведь все заслуживали смерти. Военный кодекс, также как и гражданские законы предусматривал наказание смертной казнью. Император изменил строгость законов: только пятеро были приговорены к повешению, другие – к пожизненной каторге, менее виновные – к различным срокам каторжных работ. Некоторые ссылались в Сибирь в качестве колонистов, самое малое наказание было в виде нескольких лет или месяцев заключения в крепости. Предписанный законами приговор был зачитан обвиняемым, затем им объявили о его облегчении, продиктованном великодушием императора.
Приведение приговора в исполнение было назначено на 13-е июля на 3 часа утра. Все собрались на крепостной площади в окружении батальона Павловградского полка, я приблизился для того, чтобы посмотреть на них и услышать их последние слова.
Я был полон сострадания – это были в большинстве своём молодые люди, дворяне, почти все из хороших семей, многие из них служили со мной, а некоторые, как князь Волконский, были моими товарищами. Вначале я сострадал, но вскоре возмущение и отвращение переполнили меня. Их грязные слова и членство в этом ужасном обществе изгнали из моей души все чувства жалости, которые были порождены несчастьем стольких семей. Я видел, что ничто не могло излечить, или привести к изменениям в этих головах, переполненных подрывными помыслами, и невосприимчивых к стыду от бесчестья. Приговорённых привели всех вместе, за исключением пятерых, которые должны были подвергнуться высшей мере наказания. Их казнь должна была состояться на крепостном валу.