Красное от алых маков поле и синее небо неодолимо влекут. Дениска пригибается к холке вороного жеребца и устремляется вперёд, вдаль. Ощущение счастья, больше которого нет в жизни… Конь во весь дух мчит по степному простору, а за спиной взлетают и оседают сбитые ярым разгоном маковые лепестки. Он ничего не видит кроме стремительно накатывающего под ноги коню разнотравья, густо расшитого только распустившимися маками, да пронзительно синего неба. Вдруг на горизонте появляется тень. Стремительно приближаясь, она превращается в густой лес. Денис, теперь уже не подросток, а молодой гусарский подполковник, летит к близкому уже лесу, а за спиной раздаётся топот немногочисленных оставшихся соратников, загоняющих коней в почти безнадёжной попытке укрыться от преследования полка французских улан, так не вовремя подоспевших на выручку всего час назад перехваченному обозу. Теперь хищники стали добычей и улепётывают во всю прыть низкорослых, но резвых калмыцких лошадок. Сейчас они убегают, но это ненадолго. Даже если сейчас они погибнут, дело уже сделано: ещё один обоз с продовольствием и амуницией сожжён дотла.
И снова всё вокруг необъяснимым, но не вызывающим недоумения образом, меняется: он стоит в низкой тёмной избе, единственно оставшейся в усадьбе после того, как добротный барский дом и остальные постройки пошли на строительство укреплений. Изба полна военных. Видно, что люди вокруг воюют не первый день, а пожалуй и месяц, мундиры помяты, местами грязны, а у некоторых так и вовсе изорваны, в глазах почти у всех присутствующих читается невыразимая усталость, смешанная с решимостью и недоумением. И он, уже осознающий, что спит, что на самом деле не был на этом совете, а только получил от брата, адъютанта Багратиона, известие о его результатах. Но сейчас, во сне он здесь на правах хозяина, ведь усадьба – его родовое гнездо, отцовское село «Бородино», в котором прошла значительная часть детства, и с которым так многое в его жизни связано. Только что старик главнокомандующий озвучил страшное решение. Несмотря на готовящееся генеральное сражение, столица будет оставлена на разорение. И опять сквозь сон промелькнула мысль, что всё было не так, что решение об оставлении Москвы принималось не здесь, а позже, в Филях, но сейчас важно было другое, принятое именно НАКАНУНЕ Бородинской битвы решение. Потери настолько громадны, что шансов выиграть бой, развернуть и погнать неприятеля нет, нет даже шансов не пустить его дальше. Главная задача: хорошо потрепать французов, заставить их ввести в бой по возможности больше резервов, а самим сохранить армию, отступить, пополниться солдатами и вооружением, а уж потом показать зарвавшемуся агрессору, кто тут хозяин. В то же время нельзя допустить беспрепятственного подвоза продовольствия и фуража к противнику, благо его коммуникации растянулись на сотни почти непроезжих вёрст и охраняются беспечными французами из рук вон плохо.