Вольга остановился на поляне, где под защитой темных великанов-сосен росли тонкие березки, доверчиво тянущие белые руки в золотых украшениях листвы. Усадил свою легкую ношу на поверженный ветром ствол, укутал своим плащом. Развел костерок, весело затрещавший и озаривший полянку теплым светом. Сел рядом с Забавой. Укутал ее, мокрую, продрогшую, своим плащом, укрывшим ее до пят. Молча отошел в сторону, срезал три ветки – две рогулины и одну длинную тонкую. Забава тем временем повозилась под плащом, вынула из-за пазухи мокрую рубаху, повесила у огня.
– Ну рассказывай. – хмуро проворчал Вольга.
Был бы рядом с ней кто другой, Забава бы ни за что не заговорила бы. Подруги, которых у кузнецовой дочери почитай и не было, в глаза выслушали бы сочувственно, а после на посиделках зубы скалили бы. Парни… да Забава со стыда сгорела бы, а не призналась бы никому из парней! Иное дело Вольга – сколько себя помнила, он был рядом. Играл с ней, защищал от страшного дворового пса, стучал с батюшкой молотом в кузне. Утешал, когда умерла матушка. Словом, был вроде брата. Забава вздохнула, поплотнее укуталась в плащ, и заговорила.
– Люблю я его. А он… он и не смотрит на меня. Правильно, что ему какая-то кузнецова дочка! Батюшка невесту сыщет завидную.
Вольга вздрогнул, будто его обдало горячим паром. Не надо было большого ума, чтобы догадаться, что Забава говорит о Перваковиче. Вон, как старалась, чтобы "Змей" ее поймал! Еще весной Вольга заметил, как поглядывает на Нечая рыжеволосая красавица. То и дело встречается им на пути: проплывет мимо с коромыслом на плечах. Или быстрой тенью мелькнет возле двора, на котором живет Нечай. А на посиделках Забава так жарко краснела при одном только взгляде на сына старосты, что о чувствах девушки не догадался бы только слепой! Нечай, однако, даже не смотрел в ее сторону. Вольга покосился на девушку – не заметила ли чего, и проговорил:
– Ну да. Зави-и-идную. Чудь белоглазую. Вроде сестриц его! Такую сам не полюбишь, так она приворожит.
Забава прыснула в кулачок. Сестры Нечая и в самом деле уродились лицом в мать-чудинку – светлоглазые, русоволосые, белокожие. Но тут же загрустила. Старейшина, похоже, и впрямь думал сосватать за сына девушку из соседней, чудской веси.
– Что же мне делать, Вольга? Как счастье приманить? Не батюшку же выковать просить.
– Зачем же батюшку… Можешь меня попросить. – Вольга как всегда усмехался, но сердце в груди колотилось – а вдруг и впрямь попросит. И вскинет руки на плечи. Неужели не сумеет он понравиться девушке? Но Забава со смехом пихнула его кулачком в бок. Потом вдруг ахнула. – А если… А если твою матушку попросить! Она не откажет! Сварит зелья приворотного! Вольга, миленький, попроси ее! Все, что хочешь, для тебя сделаю!