К нам стали приходить даже дезертиры из побитого войска Вариния. Спартак хотел принять их в наши ряды, а Крикс настаивал на массовых казнях. Нашли компромиссное решение – отпускали дезертиров по домам. Но это было сродни казни, потому что дома их судили за дезертирство и могли казнить. Ну, или, если повезёт, лишить гражданства со всеми вытекающими последствиями.
Дезертиры рассказали, что у Вариния осталась лишь пара тысяч боеспособных воинов, которые напуганы и находятся в полу-шаге от побега, и что Вариний построил укреплённый лагерь с глубоким рвом и высокими насыпями, чтобы его солдаты не разбежались.
Спартак и Крикс решили послать к Варинию парламентёра с предложением сдаться, чтобы не напрягать солдат своей армии кровавым штурмом римской крепости. Крикс предложил послать к Варинию меня, но Спартак был против.
– Если ему отрубят голову, мы лишимся не только прекрасного дудя, но и преданного нашему делу борца и настоящего либертарианца! – сказал он.
– Пускай покажет, что он умеет не только дудеть, но и дела делать! – ответил Крикс.
А Корнелия поддержала Крикса.
– Крикс прав. Пускай докажет, что достоин править Испанией.
– Испанией? – удивился я.
– Да, – сказал Спартак. – Мы тут поделили римские владения между собой, пока ты спал. Когда мы победим, я сяду в Риме, Крикс получит свою любимую Азию, а тебя отправим в Испанию. Там неспокойно, но я уверен, что ты справишься.
– А как же республика? Мы же, вроде, за неё и боремся! Вы собираетесь покончить с ней? – спросил я.
– Ты что?! Конечно, мы сохраним республику! Только Сената в ней не будет. Все вопросы могу решать я сам без помощи разных мудней. Или я, по-твоему, убогий неудачник, и не могу решать вопросы?
– А народ?
– А что народ? Народ любит своих спасителей! Он будет голосовать за меня раз в четыре, а лучше в шесть лет. И никаких проблем! Или ты не согласен?
Я сказал, что согласен.
– Испания – прекрасная страна! Тебе там понравится! А завтра съезди к этому чудиле и предложи ему сдаться. Если он решит тебя обезглавить, скажи, что тогда мы сделаем то же самое с его милой семейкой.
Утром меня усадили на белую лошадь.
Мне дали проводника – местного пастуха, и я попросил его идти помедленнее.
Мы вышли к реке, а за рекой был виден лагерь Вариния.
– Это здесь, – сказал мой проводник на языке, которого я не понимал.
Я ответил, что не хочу добираться вплавь, потому что плаваю хуже, чем это делал Луций Коссиний.
Пастух выпросил для меня лодку у местного крестьянина. Я обещал заплатить, но после своего возвращения, а добрый лодочник поверил мне и переправил к укреплённому лагерю Вариния.