Тут нельзя не вспомнить Марата, еще в 1790 году он сказал:
– Что народ выиграет оттого, что аристократию крови сменит аристократия финансов?
Да и тщеславие Эбера может не устоять перед таким предложением, ха, сын Капета – « король санкюлотов», маленький паяц в руках папаши Дюшена.
Нет, не такой уж это бред, ведь совесть, честь, принципиальность, идейность, интересы нации для них ноль, красивые слова для трибуны… в кулуарах они не так уж это скрывают.
Не зря так бесит Неподкупного цинизм нашего «Палтуса», что есть добродетель республиканца?
Чистота помыслов, идейная принципиальность, искренний патриотизм, а он, издеваясь, в насмешку, опустил высокое понятие «добродетели» до уровня мужской потенции, и то верно, для него главное это желудок, набитый деликатесами и удовлетворенные вовремя половые потребности…
Стоп, он и меня злит, не надо отвлекаться, друг Норбер, меньше эмоций, они мешают плавному течению мысли… Поехали дальше…
В свою очередь, Дантон и его ближайшее окружение рассчитывали, что новые выборы в английском парламенте принесут победу либералу Фоксу, с которым разбогатевшим обуржуазившимся республиканцам было бы легко найти общий язык.
Покончить с революцией, закрепить за новыми собственниками награбленные у старинного дворянства капиталы и снова загнать народ «в стойло», оставив слова о «демократии» только для трибуны и поддержания иллюзии…
Вот где корни показного миротворчества Бриссо и Дантона и внезапного приступа «гуманизма»…
Но Дантон жестоко просчитался, победа снова досталась ультраконсерватору Питту, ненавистнику Французской Республики. С этим никакой компромисс невозможен, для него «хороший республиканец это мёртвый республиканец»…
Один из участников аферы, Фабр, шантажировал Ост-Индскую компанию, нападал на нее публично с разоблачениями и одновременно вымогал мзду за прекращение разоблачений. Одновременно Фабр сделал донесение в Комитет Общественного Спасения, включив в обвинение и подельников и соперников.
Он назвал и массу реальных имен: бельгийского дельца Проли, действительно получавшего деньги из секретных фондов венского правительства, австрийского шпиона банкира М.Симона (прикрывавшего свою деятельность поставкой пороха), банкиров Перейра и Вандемиера.
Главным образом все они имели связи с правыми депутатами, людьми из окружения Дантона, как и сам Фабр.
Те же банкиры Перейра и Проли одновременно поддерживали связи и с ультра-левыми в Конвенте, группировавшимися вокруг Эбера и Ронсена.
Эти имена нашлись в личных бумагах как ультра-левого Эбера, так и правого Дантона, у последнего даже нашлись чеки за подписью британского банкира Бойда, за какие же такие заслуги переведены были эти деньги? Не за выступления ли против правительственного Комитета и Робеспьера? Не за эти ли игры в оппозицию?