Я тоже всеми силами содействовал истреблению аристократов и жирондистов, чиновных и военных преступников, всегда был и буду принципиально беспощаден к врагам революции. Пока существует само революционное правительство, особенно после жерминальских реформ у нас есть все средства для подавления противника!
Разве нет? А если так, для чего создавать этот дикий закон? Не для того ли, чтобы нас прокляли современники и жестоко осудили в будущем? Это страшное оружие сработает именно против нас самих!
В чем тут корень зла? А в том, что согласно этому закону, врагом нации становится не всякий реальный враг и даже не каждый инакомыслящий, но любой неугодный тем, кто станет этот закон применять! А что если он попадет в корыстные, грязные руки интриганов? Да он тут же и обернется против нас!
Максимильен отличный систематизатор, это так. Он всё доводит до логического конца, но в данной ситуации логический конец стал политическим абсурдом и нашим самоубийством! Он пытается выковать грозное оружие и не задумывается о том, что оно опаснее всего для нас самих.. Нам и так выпало трудное, жестокое время, еще приходится бороться с врагом и проливать кровь. Но не нужно напрасно запугивать безвинных людей, создавая нам легионы врагов новых и не нужно проливать кровь без всякой пользы для общего дела – при всём уважении вот мой приговор вашему декрету…Если злосчастный документ будет принят, он погубит нас самих!»
Спокойный рассудочный человек, нервная, чувствительная и тонкая натура, иногда долго колеблющийся перед принятием решения и недостаточно решительный, в чём обвинял его Марат летом 1793, он чужд всякой жестокости в быту, в частной жизни, внимателен и добр к близким ему людям, чему свидетели вся семья Дюплэ, совсем не «хищник, жаждущий крови», каким рисовали его личные враги и контрреволюционная пропаганда, зачем настоял Неподкупный на принятии этого декрета, буквально продавливая сопротивление Конвента? Чего на самом деле он рассчитывал добиться?!, – вот о чём думали Жюсом и Дюбуа в то же самое время, – Каково истинное назначение злосчастного закона?»
Неофициальным автором жестокого декрета считался хитрец Сийес, представивший его Робеспьеру, как единственный шанс на спасение ситуации.
Глава оппозиции Робеспьеру внутри Комитета Билло-Варенн изначально также настаивал на принятии прериальского декрета, но уже чуть позднее все было представлено так, что инициатор только Неподкупный.
Похоже, что Неподкупный и сам не знал, как выйти из этого замкнутого круга, иначе не настаивал бы на принятии декрета, опасного для него самого, его людей и самой Революции куда больше, чем для их противников.