Но, как чудовищно трудно перешагнуть через свое достоинство, свои чувства, какое унижение предлагать себя человеку, который имеет возможность говорить с позиции силы, не ухаживать мягко и терпеливо, а грубо потребовать… благодарности за спасение.
Она много слышала о том, что такое сейчас происходит совсем нередко. Но почему же наконец он не делает этот шаг и ставит ее, как женщину в еще более унизительное положение?!
Девушка решительно открыла дверь в дальнюю комнату, Норбер сидел за столом, приятно удивленный её появлением, поднял на нее глаза, но увидев ее состояние, он словно онемел и не смог произнести ни слова.
Она стояла перед ним с обреченным видом жертвы насилия, отводя взгляд, бессильно опустив руки и нервно покусывая побелевшие губы.
– Вы… долго этого ждали… гражданин, ваше терпение и деликатность заслуживают… вознаграждения…, – она буквально давилась этими словами.
А затем не произнеся ни слова стала расстегивать платье…
Норбер медленно поднялся из-за стола и побледнел, зрачки расширились, как от физической боли.
– Не надо… так, – он сделал отстраняющий жест и отступая к выходу, – за что же так…до какой же степени вы презираете меня…
У двери остановился и оперся о косяк, низко опустив голову, бросил не оборачиваясь:
– Вам и без этой жертвы ничто не угрожает. Я никогда и не думал… ставить перед вами это бесчестное условие.., – он говорил это медленно, запинаясь, – все вы будете свободны.. когда это станет достаточно безопасно. У вас будет время успокоиться и обдумать то, что я вам сказал. Завтра же я уезжаю, возможно, надолго, и не буду мучить вас своим присутствием, раз оно, что бы я ни делал, вызывает у вас только страх и отвращение!
Изменившаяся в лице Луиза ощутила облегчение, но одновременно и отвращение, от самой ситуации и мучительный стыд, неожиданно ей вдруг стало жалко этого молчаливого, сильного человека, подчеркнуто сторонящегося всякой жалости.
– Простите.. ради Бога, я.. вовсе не чувствую отвращения к вам! Я.. рада, что ошиблась и… чувствую себя невыносимо глупо и мерзко…
Так и не обернувшись, он, вышел быстрым шагом из комнаты, резко хлопнула входная дверь.
Де Бресси проводил его настороженным взглядом. Зная характер племянницы, он сделал свои выводы, республиканец настаивал, Луиза не сумела совладать с гордостью и в резкой форме отказала ему,… что же теперь с ними будет? А теперь обозленный и униженный Ромео вернет их в руки Комитета Общественной Безопасности? Всё кончено?!
Граф вспомнил прошлое, Санлис…нет, этот человек может быть свирепым, но не подлым. Впрочем, думал он с мрачным юмором, где ему, дворянину и роялисту, проникнуть в тайны якобинской души?