В его влажные от возбуждения ладони легли упругие сливочно-белые груди, издав тихий стон неудовлетворенного желания, Жюсом слегка сжал их.
До затуманенного страстью сознания Жюсома вдруг дошли звуки всхлипывания и стон далеко не эротического свойства.
Резко повернул он девушку лицом к себе, она мелко вздрагивала, стыдливым жестом пытаясь натянуть спустившееся с плеч платье и прикрыть обнаженную грудь, из расширенных потемневших глаз катились крупные слезы, она старалась не встречаться с ним взглядом.
Жюсом почувствовал себя насильником и скрыл неловкость за напускной грубостью, он поднял голову девушки за подбородок:
– К чему эти слезы? Лаской бы добилась большего…
– Я так не могу, хотела как другие, но я так не могу, -слабый ее голос от слез прерывался,– я боюсь умирать и не скрываю это. Гражданин Клерваль грозит, если я ему откажу, мое имя скоро внесут в списки. Я совсем одинока и защитить меня некому…
Жюсом успел принять невозмутимый вид представителя власти:
– Не от Клерваля зависит, когда ваше имя окажется в списках и окажется ли оно там вообще.
– Одна из женщин сказала мне, что если забеременеть, это может продлить мне жизнь на эти девять месяцев – эти слова покрасневшая девушка произнесла почти шепотом, не поднимая глаз от острого стыда.
По губам Жюсома пробежала усмешка.
– В этом с удовольствием готов оказать помощь, если только вы решитесь…
Жюсом задумался. Похоже, что Клерваль тоже развлекался как мог в этих угрюмых стенах с той огромной разницей, что действовал скорее принуждением, угрожая эшафотом, на что не имел никаких полномочий. Несчастные жертвы впрочем, не разбирались в этих административных тонкостях и предпочитали не рисковать.
Противно стало при мысли, что в глазах этих узниц нет никакой разницы между ним и Клервалем.
Стыдно и мерзко, что бы там не было, но с эротическими развлечениями в тюрьме покончено, хорошо еще Норбер не знал об этом, стал бы еще презирать или того хуже…, положение нужно срочно исправить, но как?
– Муше!– крикнул он, надевая сюртук и перевязываясь трехцветным шарфом. Когда лохматая голова высунулась в приоткрывшуюся дверь, властно приказал:
– Уведи ее, закрой отдельно и не пускай к ней гражданина Клерваля, как бы не возмущался, не ругался, чем бы не угрожал, если что ссылайся на меня.
Муше звякнул связкой ключей и цинично ухмыльнулся:
– И к маркизе дю Грего его не подпускать, и к графине де Сен-Меран? Гражданин Клерваль никого не обошел вниманием!
«Пинка бы доброго тебе в зад!», – подумалось, но вслух Жюсом сказал:
– Ни к чему, дю Грего семья роялистских заговорщиков, их имена будут в списках, которые сам Клерваль принесет завтра, подлец обещал ей жизнь, зная точно, что это невозможно. Скорее всего, с Сен-Меран история та же. Проще сказать, кто здесь останется завтра после переклички, – Жюсом поймал взгляд светлых расширенных от ужаса глаз девушки и смутно пожалел, что сказал это в ее присутствии, отчего-то ему не хотелось выглядеть злодеем в ее глазах.