Вот его товарищ в таком же состоянии, занёс лезвие сабли над головой богато одетой дамы, на коленях, она в ужасе цепляется за полы его куртки, но что это… снова никаких эмоций! Он смутно сознавал, что всё это ненормально, но всё равно ничего не чувствовал и не стал удерживать руку товарища…
«Индеец на тропе войны» или просто «вождь краснокожих», так, в шутку прозвали Куаньяра патриоты из Марселя…
Дрался жестоко, вместе с другими патриотами преследовал последних защитников Тюильри.
Встретив взгляд остановившихся в холодном бешенстве зрачков, при виде сабли в его руке, с лезвия которой капала кровь, не одна аристократка нервно вжималась в стену, не одна упала в обморок…
Сад Тюильри… Куаньяр с группой товарищей преследовал отступающих роялистов и швейцарцев, вслед за которыми от них бежали, как могли, подобрав пышные юбки две дамы, которые быстро отстали от «своих».
Дамы с ужасом наблюдали бегущих к ним двоих вооруженных санкюлотов. Норбер резко оттолкнул возбужденного боем Жюсома в сторону, и указал ему вперед:
– Наши враги там!
Воспользовавшись секундной заминкой, одна из девушек снова бросилась бежать и скрылась из виду. Куаньяр медленно направился в сторону второй.
А она вдруг заплакала, упала на колени, пыталась хвататься руками за его руку, за сапоги, за окровавленное лезвие сабли, так, что пришлось оттолкнуть ее, затем закрыла лицо руками и только тихо шептала:
– Не убивайте меня!
Через минуту она снова подняла голову и увидела, что санкюлот всё еще стоит перед ней, но его правая рука с саблей медленно опустилась. Он нервно облизывал сухие губы, и, сузив тёмные глаза, разглядывал ее. Они встретились взглядом.
– Ты кто? – его голос показался ей низким и резковатым. Зачем это сказал, какое ему до этого дело, он и сам не знал.
– Валентина де Сейан, – прошелестела девушка бледными губами, не сводя с него расширенных глаз.
– Подойди ко мне, Валентина де Сейан, ближе… еще ближе, – он поманил ее к себе. Девушка не сводила с него глаз, словно под гипнозом.
Медленно он протянул к ней руку, провёл рукой по волосам, по щеке и вдруг приподняв голову за подбородок, поцеловал в губы, затем еще и еще раз. Она не сопротивлялась, стояла неподвижно, только нервно вздрагивала.
Вдруг, словно опомнившись, тряхнул головой, с усилием подавляя волной поднимавшееся возбуждение.
– Уходи. Убирайся.
Куаньяр сделал отстраняющий жест рукой, приказывая полуживой от ужаса, не верящей в свое спасение даме убираться прочь.
Нет, бестолковые тепличные розы, чтобы там не было, их он ни убивать, ни насиловать не станет, но мужчинам-роялистам, швейцарцам пощады не будет.