– Двадцать тысяч рублей, – с заминкой произнес мужчина.
Вот это да, почти в два раза больше, чем у Маргариты!
– А как вы думаете, я вам подойду? – осторожно поинтересовалась она.
– Для этого нам нужно как минимум увидеться.
И он повторил адрес питомника, указанный и в объявлении.
– Могу я придти завтра?
– Приходите. К девяти часам.
И они распрощались.
В домике было тепло. В печке потрескивали дрова. Здесь имелся даже старенький радиоприемник, настроенный на волну «Ретро-FM». Сейчас он, включенный на минимальную громкость, бурчал какую-то мелодию. Юля прислушалась: «Старинные часы ещё идут…» в исполнении Аллы Пугачевой.
Она добавила громкости и… унеслась мыслями на несколько часов назад, в один ресторан, где она сидела… неважно, с кем, но где в динамиках играла эта песня, – ресторанный оркестр ещё не начал работать – и тоже тихо-тихо. Официант принес им ужин…
«Он испортил мне всю жизнь!» – подумала Юля, стараясь вызвать в себе ожесточение против человека, по которому она мерила и будет мерять теперь всех встречающихся ей мужчин, и потому, скорее всего, была обречена на одиночество.
Потому, что таких мужчин, как он, было мало, а своими отношениями с ним Юля подняла себя в собственных глазах, как ни странно это звучит. И теперь не хотела опускаться ниже устоявшейся планки. Приходилось соответствовать, а сил пока не было: ни моральных, ни физических. Чтобы на неё обратил внимание такой мужчина, она должна ещё многого достичь.
Но что же это получается? На пути к идеалу ей ни с кем не встречаться? Из-за так называемого несоответствия. Любой скажет, что она задрала нос…
По сути дела, медсестра, которая живет в летней кухне, не должна так себя нести…
Главное, что она от такого мужчины ещё и ухитрилась сбежать, и теперь может случиться так, что они больше вообще не встретятся. Слишком быстро бежала. Испугалась, что не сможет остановиться. Уверила себя: не её путь. Что там по этому поводу есть в народном фольклоре: не в свои сани не садись. Любил я сесть в чужие сани, когда гулякой был отпетым, как говорит поэт Игорь Губерман. А чего же ты, Юлечка, не продолжаешь? Там говорилось: они всегда следили сами, чтобы ямщик не знал об этом! А ямщик, надо понимать, Маргарита, и она знала! Как и то, что её муж Юлю использовал…
Почему Юля решила, что Лев её использовал? Что позвал с собой только для того, чтобы досадить жене. Которой, по большому счету, было уже всё равно.
Нет, она никогда не перестанет буксовать на одном и том же месте…
И опять, как всегда в минуты безвременья и самоедства, выплеснулись стихи.