– А чего ей? Ни детей, ни плетей.
Как будто отсутствие детей делает боль менее чувствительной.
Что все-таки болело: душа, сердце? Кажется, совсем недавно она объясняла самой себе: мужа она не любит, как и он ее. Между ними только привычка. Однако когда он ее оставил, Наташе показалось, что жизнь кончилась.
Захотелось все бросить, забиться куда-нибудь в темный угол и никого не видеть и не слышать. Но она заставила себя выбросить эту дурь из головы. Каждое утро стала делать зарядку, обливалась холодной водой, стоя посреди двора, в тайной надежде, что заболеет и умрет. И тогда тот, кто ее обездолил, придет на ее могилу и поймет, какую женщину он потерял.
Но от зарядки и обливаний Наташа стала выглядеть еще лучше, потому что сквозь ее грустную бледность нахально пробивался здоровый румянец, походка приобрела особую упругость и легкость. Теперь ей уже не хотелось сутулиться или прятать глаза. Она прямо смотрела перед собой и на людей, так что жалость из их глаз постепенно исчезла.
Дома по вечерам Наташа включала бодрую веселую музыку и танцевала, готовила себе что-то вкусненькое и почти не грустила…
Ну да, можно говорить самой себе, что жизнь удалась и вовсе не обязательно иметь мужа и детей, ей и одной хорошо, но порой из глубины души что-то прорывалось. Такое жалостливое, такое одинокое, что хочешь не хочешь, а заревешь.
И вот в один из осенних дней, когда вроде и погода была не из худших, а на сердце ее – все-таки на сердце! – лежала тоска, в жизни Наташи появился Димка.
Когда наконец она его признала, старый знакомый жалобно спросил:
– Ночевать пустишь?
– Заходи, – сказала Наташа, на всякий случай оттаскивая Кинга подальше.
– Где ты пропадал? – спросила она, когда покормила Димку ужином и дала махровый халат, который покупала для мужа, но тот его так ни разу и не надел. – И почему так сильно изменился?
– Это длинная история, – сказал Димка, куря у форточки. – Не боишься, что о тебе соседи скажут?
– Скажут, Наталья недолго горевала. Едва развод получила, сразу хахаля себе нашла.
Она ни на что не намекала. Просто знала, что в самом деле о ней скажут. Когда, например, он утром станет выходить со двора.
И не подумала, как ее слова воспримет Димка. А он воспринял буквально. Обнял ее за плечи и, так как Наташа ничего такого не ожидала и в растерянности не оказала сопротивления, стал целовать. Даже свет в кухне не выключил.
Потом опомнился, смутился вроде:
– Если кто мимо пройдет…
«…то вряд ли что-нибудь увидит», – могла бы сказать Наташа. Участок при доме был огромный, а кухня выходила на полусад-полупарк, которым он оканчивался, следовательно, с улицы никто ничего не смог бы разглядеть. Кинг с удовольствием носился по его зарослям, и Наташа ни на минуту не сомневалась в том, что вся огромная территория находится под его полным контролем.