Не меньшую заинтересованность в тех же вопросах проявлял князь Потемкин‑Таврический, правая рука императрицы и родственник Сониного мужа – он приходился ему двоюродным дядей. Обычно Григорий не очень это уточнял: дядя и дядя. Он не хвастал своим родством, но ежели случалось оговориться… Да и фамилии у них были одинаковые, как бывает у родственников по отцу.
– Кому я прежде ни представлялся, каждый норовил спросить: а ты не родственник князю Григорию Александровичу? – вроде даже жаловался Соне её муж. – И как ни доказывай, что это не так, непременно начинали выискивать в моем лице сходство с дядей. Да только ли сходство? Большинство людей интересовали именно мои связи. Ежели я, можно сказать, с первым лицом державы на короткой ноге, значит, могу похлопотать, посодействовать, повлиять. Живи я в Петербурге, потерпел бы. Где отшутился бы, где отмахнулся, а во Франции – тут мне известность ни к чему. Вот потому я и тебе Тредиаковским представился. Кто ж знал, что так получится?
Соня про себя думала, что Григорий немного кокетничает. Так ли он хотел скрыть свою родственную связь с фаворитом самой российской императрицы, устроителем и управителем многих великих деяний, умноживших славу России? Разве что обстоятельства вынуждали, иначе он вряд ли стал бы её скрывать.
На этом Сонины знания о муже исчерпывались.
Её попытки узнать ещё что‑нибудь оканчивались ничем. Вопросы жены Григорий будто невзначай оставлял без внимания или говорил, что ответит, как‑нибудь потом, когда они вернутся в Петербург. Вот будут сидеть у камелька и попивать горячий пунш, и он непременно расскажет Соне все подробности своей семейной истории. И даже некую тайну, каковая никак не меньше, чем государственная…
Для венчания Григорию пришлось воспользоваться своими подлинными документами, потому что и вправду произошло событие, которое совершенно не входило в его планы.
При одном воспоминании о том, что случилось между ними на постоялом дворе по дороге в Австрию, Соня покраснела даже наедине с самой собой.
Теперь она оправдывала себя тем, что в ту пору пребывала в душевном смятении – как раз накануне в номер, который они занимали вместе с Григорием, ворвались люди в масках и отобрали у нее письмо королевы.
До того Соня и Григорий несколько дней скакали верхом, причем Соня в мужской одежде. Молодые люди хотели замести следы – кто‑то, опять же по свидетельству Григория, упорно ехал за ними следом, а пара – мужчина и женщина явно аристократического вида – была слишком приметна.
Правда, от людей в маске, которые охотились за письмом королевы, их это не спасло. Да они и знали про то, что Соня едет в мужской одежде. Ещё бы им не знать! Именно один из заговорщиков – или кто там они были – до того, пока не раскрыл перед нею свою истинную сущность, и предложил ей выдавать себя за мужчину.