Глава десятая
Агриппина уезжала. С рыданиями, причитаниями вроде:
– Княжна, миленькая, как же я без вас‑то жить буду?!
Или:
– Ваше сиятельство, как же вы без меня обходиться станете?
Но в то же время юная маркиза оставалась в твердом намерении не поддаваться на уговоры своей бывшей госпожи и таки не задерживаться с нею в замке.
Способная всё‑таки девчонка, эта Агриппина!
Пардон, не девчонка – женщина, вдова, маркиза.
Всего три месяца позанималась с нею Соня – и вот результаты: Агриппина уже довольно бегло болтает по‑французски.
Кажется, эти её успехи произвели на Эмиля большое впечатление. Он удостоил свою любовницу особой похвалы. Мол, ещё немного, и она станет истинной француженкой.
Соня‑то знала, что для французов это самый большой комплимент, потому что в большинстве своем они считают, что их нация стоит гораздо выше всех остальных и в совершенстве постигнуть их язык и нравы иностранцам не дано. Вот бы поучиться у них русским людям! Те, наоборот, считают иностранцев куда выше себя, лебезят перед ними, верят их словам и, когда по этой причине оказываются с носом, искренне удивляются.
Агриппине похвала Эмиля, однако, ничуть не польстила.
– Русская я, мон ами, русская! – говорила она, несколько преувеличенно грассируя. – И от своей родины я никогда не отрекусь!
И ведь говорила она это вполне искренно! Что ж получается: малообразованная простолюдинка куда больший патриот, чем иной аристократ?
Бывшая крепостная понимала, что до настоящего аристократического лоска ей пока далеко. Пусть она и по‑французски говорит, а писать‑то всё равно не умеет, только по‑русски.
И что больше всего удивляло Соню, так это умение Агриппины в момент почувствовать, как ей себя вести в той или иной ситуации. Вот и сейчас… Да, Агриппина на верном пути. К тому же у европейцев считается хорошим тоном быть патриотом своей страны.
В остальном же поведение Агриппины… Соня улыбалась про себя, чтобы девчонку не обидеть, её потугам выглядеть как настоящая аристократка – уж такая она становилась порой величественная, такая томная, а только всё это больше походило на плохую актерскую игру.
А как она научилась глазки томно закатывать и мизинчик отставлять… Тщетно Соня пыталась отучить ее от этого дурацкого жеста с мизинчиком. Кого‑то она невольно копировала, вместо того чтобы просто вспомнить, как в той или иной ситуации вела себя, например, маменька Сони.
Наверное, Агриппине казалось, что у «своих», у Астаховых, аристократизм проявлялся не так явно, как надо бы. И потому образцом для подражания взяла… Интересно, кого? Никого из петербургских знакомых с такими манерами Соня не могла вспомнить… Всё равно, глупую девчонку не переубедишь.