К счастью, такой умный, наблюдательный Патрик, который умел выжимать нужные ему сведения, кажется, даже из камня, не мог читать мысли. Потому она запретила себе пока думать о своем супруге, а сказала упрямо:
– В продолжение нашего торга мы должны оговорить сумму, которую я стану платить вам как дворецкому. А также, если вы не найдёте то злополучное золото, я оставляю за собой право вознаградить ваши усилия по превращению оставшегося золота в имеющие хождение золотые монеты… Не упирайтесь, Патрик, это будет вполне справедливо. Подумайте, вы ничем меня не обездолите. Там, в России, когда мы были так бедны…
Она увидела потрясение в его взгляде и настойчиво повторила:
– Да, мы были очень бедны. Знаете, я даже была вынуждена отказываться от предложений посещать балы и праздники, потому что нам с матушкой не хватало денег на новое платье… Даже брат Николай… Он не мог купить себе новый мундир, отдавал в починку старый…
– Значит, и вы познали ужас нищеты? – глухо сказал Патрик.
– В полной мере, – вздохнула Соня.
Перед её мысленным взором живо встали картины их бедной, но все же такой милой и уютной жизни. Нет, она ничего не знала про ужас – наверное, потому, что маменька делала все, чтобы их бедность не так бросалась в глаза. Может, Николя и считал их жизнь ужасом. Наверное, мужчины переносят бедность гораздо тяжелее, чем женщины…
Зря она говорит обо всех женщинах. Сама Соня от многих из них отличалась. Ей больше нравилось читать книги, чем ездить по балам, и она не хотела выходить замуж пусть за старого, но за богатого…
А Патрик… С таким волнением он обмолвился именно об ужасе, и именно нищеты, а не бедности.
Что же за переживания испытал он? Почему впервые о чём‑то этаком обмолвился? Но это всё потом. Потом она осторожно подберёт к нему ключик, расположит к откровенности и тогда услышит историю его жизни.
Так, о чём там они только что беседовали?
– А почему вы думаете, Патрик, что сможете разыскать пропавшее золото?
Он встал и прошёлся перед сидящей Софьей, словно от волнения не мог усидеть на месте. Словно она оставалась, а он уезжал воевать за это самое золото.
Странно было видеть его, такого сдержанного, а иногда даже, как казалось Соне, холодного, столь сейчас взбудораженным, что он не в состоянии был усидеть на месте от предвкушения интересного дела.
– Наша семья всегда славилась своими следопытами, – сказал он. – Наверное, потому и меня всё время тянет идти по следу какой‑либо тайны и узнавать для себя правду. Хорошо, что вы мне обо всём рассказали, иначе я бы не придал значения тому, что мимоходом узнал в своих розысках…