Хорошо, что я защищалась не в нашем городе, а ездила в Воронеж, и там независимая экспертиза однозначно установила мое авторство. Но сколько неприятных минут довелось мне пережить!..
– Да бросьте хмуриться, Ванесса Михайловна. – Найдёнов осторожно трогает меня за руку. – Просто вы ещё с таким не сталкивались, потому открою вам секрет: за деньги о каждом человеке можно узнать всё. Или почти всё.
– Но вам-то это зачем? – чуть ли не со стоном спрашиваю я.
– Затем, чтобы узнать вас получше.
Я даже не уточняю, зачем ему это узнавать, а лишь тяжело вздыхаю.
– Вся добытая вами информация лишена главного – эмоциональности. Разве вы узнали из неё, что я почувствовала, когда поняла, что часть моей диссертации самым подлым образом украдена, что мне надо или отказаться от защиты, или в спешном порядке её переписывать, уделяя сну и отдыху не более трех часов в сутки? За те полгода я похудела на семь килограммов и уже шаталась от истощения, а ведь мне надо было уделять внимание ещё и сынишке. И зарабатывать деньги, чтобы он ни в чём не нуждался.
– Он что, болел? – осторожно спрашивает Найдёнов.
– Нет, это я так решила, что у моего сына должно быть всё самое лучшее.
– В вашем желании чувствуется надрыв. Словно вы кому-то что-то доказывали. Или с кем-то незримо боролись.
Странно, что он об этом говорит. Никто из моих мужчин ничего такого во мне не чувствовал.
– Может, потому, что по-настоящему не любили?
Что он говорит? Неужели свою мысль я произнесла вслух? О мужчинах. Или уже читает мои мысли?
– Спорное заявление, – говорю я спокойно. – Можно подумать, ВЫ меня любите! Второй день видимся.
– Кто знает, – задумчиво бормочет он.
Но я уже сама завелась. Я не понимаю главного: зачем Найдёнову это нужно? И теперь уже я начинаю его донимать своими вопросами:
– Так, идём дальше. Что ещё имеется в моем досье? – Я стараюсь вернуть разговор в прежнее русло.
– Между прочим, скоро посадка, – ворчливо замечает он. – Видите, табло зажглось: «Пристегните ремни!»
– Не увиливайте.
Он смотрит на меня и как будто думает совсем о другом.
– Господь с вами, Ванесса Михайловна, у нас ещё будет время. Нельзя в одну ночь рассказать все сказки.
– Какую ночь, что вы имеете в виду?
– Сказки тысячи и одной ночи, конечно. Такой арабский фольклор.
– Я знаю, что это такое!
– Знаете, а торопитесь.
– Еще бы! Вы так меня заинтриговали! До сих пор никто не собирал на меня досье.
– Ну, вы не можете об этом знать наверняка.
– Тем более непонятно, с какой целью.
– Скоро, совсем скоро вы всё поймёте. Как я надеюсь.
– Звучит уклончиво, но вызывает надежду, – не выдержав серьезности, смеюсь я.