Вспоминается сразу всё. Дурацкое, как я считала, анонимное письмо, которое я совершенно не приняла всерьёз.
Я вообще писем не получала, а когда нашла в почтовом ящике письмо без подписи, только удивилась и всё. Письмо, как в детективах, было написано печатными буквами: «Берегись, тварь, ты ещё получишь своё!»
Я отчего-то решила, что это какая-то ненормальная девица, которой я перешла дорогу, то есть нечаянно увела мужика, которого она считала до меня своим…
– А ведь они меня предупреждали, – медленно говорю я, – но я подумала, что это чья-то неумная шутка.
– Кто тебя предупреждал, о чём? – теперь испугавшись за меня, спрашивает Катя.
– Кто – не знаю. О чём? Так, ничего конкретного, обычная угроза…
– И ты… ты не поверила в её серьезность? – ахает Катя.
– Не поверила, – мрачно сознаюсь я.
Где-то на заднем плане бешеного галопирования моих мыслей проходит одна: и сегодня, увы, я не смогу забрать моего сына из садика пораньше, как он о том мечтает.
– Ты не знаешь, когда похороны? – спрашиваю я у Кати, попутно соображая, куда мне в первую очередь ехать, чтобы всё разузнать и, может быть, успеть что-то сделать. То, что Алине уже не поможет, но по крайней мере я могла бы воздать по заслугам тем, кто осмелился поднять на неё руку. Покуситься на жизнь моей девушки!
«Но-но, – предостерегающе говорит мне внутренний голос. – Если их было трое, то и ты против них не сдюжишь…» Но голос Кати возвращает меня к действительности.
– Похороны сегодня, – говорит она, – мы с тобой едва успеваем. Надо будет только по пути купить венок и цветы… Я буду рядом с тобой!
Зачем? Неужели она думает, что в случае нападения на меня сможет чем-то помочь. Но выясняется, что она совсем не то имела в виду.
У калитки Кавалеровых, родителей Алины, – они живут в частном секторе, – огромная толпа. Много молодежи, но и пожилых людей, скорее всего соседей, тоже хватает.
Мы с Катей проходим в распахнутые ворота. Мимо открытой дверцы катафалка, во двор, где на табуретках уже стоит гроб, возле которого застыли безмолвные черные фигуры.
Уйма венков – они выставлены почти по всей длине забора – и море живых цветов. Несмотря на зиму, мертвая Алина просто засыпана цветами.
Я ничего не вижу вокруг. То есть вижу, но без подробностей, так я оглушена этим страшным событием.
Медленно иду к гробу – Катя идёт рядом со мной, словно кто-то может напасть на меня и она приготовилась защищать.
– Алина, – шепчу я, склоняясь над восковым и будто чужим профилем. Пахнет какими-то химикатами – сейчас покойников многие бальзамируют, хотя на дворе вовсе не жаркое время года.