Так вот, без двух минут шесть вечера Лопухину зовут к телефону.
– Евгения Андреевна, я рад! – сообщает ей президент знакомой фирмы. – Когда вы сможете выйти к нам на работу?
– В следующий понедельник.
Она думала, что рассчитаться с родным институтом удастся гораздо быстрее, но ей поставили условие: закончить всю свою работу. Пусть скажет спасибо, что отпускают без двухнедельной отработки, как в былые добрые времена!
– Будем ждать! – тепло говорит Валентин Дмитриевич и посмеивается. – Хотите, проведу небольшой сеанс ясновидения? Сейчас все ваши коллеги стоят на старте в ожидании… впрочем, нет, уже побежали, услышав заветный бой курантов!
– Это так! – соглашается Евгения.
– А у нас вы станете забывать о времени! – хвастливо обещает президент.
– «Сдавайтесь мне на честный слово, а там мы будем посмотреть…» Так, кажется, говорил барон фон Врангель, по свидетельству пролетарского поэта Демьяна Бедного. Скорее всего, он говорил по-русски лучше самого поэта, но тогда его образ не вызывал бы у других пролетариев ненависти и желания его бить.
Закончился рабочий день, а Надя так и не появилась. И Евгения не стала её искать. Друг проверяется в беде? Или в радости? Гордыня – грех! Надо бы пойти, повиниться, но в чём? Еще один штрих: раньше она бы извелась размолвка с близкой подругой. Побежала бы её искать, выяснять. А теперь? Что же это такое в ней проклевывается? Чувство собственного достоинства? Или самолюбования – вон я какая гордая?
Так и не сумев подобрать для себя подходящий ярлык, Евгения выходит из института и спускается по лестнице, весело размахивая сумкой. Чересчур весело. В то время, как в ней что-то с хрустом прорастает, даже кости трещат, хотелось бы иметь рядом кого – то близкого, кто бы объяснил: на бойся, Женечка, это болезнь роста. Вернее, прорастания, из безликой, покорной женщина обновленного, уверенного в себе существа. Потому, выше голову! Будет туман, прорвёмся!
На остановке автобуса перед нею тормозят "жигули" и выглядывает лицо кавказкой национальности.
– Садись, дорогая, подвезу, куда скажешь!
– У меня нет денег! – отмахивается Евгения.
– Зачем такой красавице деньги? – изумляется кавказец. – деньги есть у меня!
– Слушай, мужик! – кричат ему сзади. – Вперед подай, дорогу загородил!
"Лицо" захлопывает дверцу и отъезжает вперед, а перед Евгенией распахивается дверца "Вольво".
– Садитесь, благородная, поскольку нам по пути, я с вас много не возьму!
Виталий! Она сразу узнаёт его и садится, краем глаза отмечая возмущенное лицо кавказца. Наверное, он жалеет, что один. А то они бы показали этому нахальному русскому!