— Он всегда такой? Такой… — я стала подбирать верное слово, чтобы описать Лукаса.
— Строптивый? — предположил Конлан, изогнув губы, и я кивнула.
Казалось, он решал, как ответить.
— Лукас несет на себе огромную ответственность, и многие люди зависят от него. Он суров, когда это требуется, но также он и человек чести.
Конлан ушел, тихо прикрыв за собой дверь. Я думала, что раздастся щелчок закрываемого замка, но лишь услышала его удаляющиеся шаги. Я даже не стала проверять дверь. Учитывая, что в доме пять мужчин, да ещё и Кайя, я недалеко уйду, если решусь на побег.
Смирившись, я сняла пальто и бросила его на кресло. Я сходила в ванную и сполоснула лицо водой, пожалев, что у меня не было зубной щетки. А фейри вообще надо чистить зубы? Я никогда раньше о таком не думала.
Я разделась в ванной комнате и накинула рубашку, которая была чересчур большой для меня. Она божественно ощущалась на коже и пахла удивительно. Я слишком вымоталась за день, чтобы беспокоиться кому из этих фейри, удерживающих меня против воли, принадлежала рубашка.
Откинув покрывало, я забралась в кровать и почувствовала себя крошечной и не в своей тарелке в этой огромной кровати и незнакомой комнате. Несколько долгих минут я таращилась в потолок, принуждая мой разум успокоиться, а тело расслабиться. Чем быстрее я усну, тем быстрее наступит завтра, и я смогу покинуть этот дом.
Чуть позже меня разбудил звук открываемой двери, и мне пришлось удержать себя, чтобы не выскочить из постели. Я лежала неподвижно, прикинувшись спящей. Я услышала двух фейри, говоривших на пониженных тонах у двери.
— Ты отдал ей мою комнату? — обвиняюще спросил Лукас.
— А где, по-твоему, она должна была спать? — сухо ответил Конлан. — Это ты настоял, чтобы она осталась, так что было справедливым отдать ей твою кровать.
— Иногда мне кажется, что ты забываешь, что работаешь на меня.
Конлан усмехнулся.
— Я никогда об этом не забываю, друг мой.
Некоторое время они молчали, и я подумала, что они ушли, пока Конлан снова не заговорил:
— Думаю, она говорит правду.
Спустя мимолетную паузу, Лукас ответил:
— Я тоже так думаю.
Меня накрыло таким огромным облегчением, что я едва не пропустила прошептанные Конланом слова:
— Она бесстрашная малышка, но убьёт себя, если в одиночку отправиться за дилером горена.
Лукас что-то ответил, что прозвучало примерно как «знаю», и все мои внутренности скрутило от ужаса.
Я подождала, пока кто-то из них скажет что-нибудь ещё, но лишь услышала тихий щелчок двери, когда её закрыли. Несколько часов я пролежала без сна, размышляя о родителях и пытаясь не представлять ужасные вещи, которые могли с ними случиться. В душе я знала, что они всё ещё были живы, но это не означало, что им не было причинено никакого вреда.