Но не все пожелали добровольно расстаться с жизнью или кайфом. В ход пошли пистолеты, ножи, мебель. Шум, грохот, крики, свист пуль… Но человек под капюшоном не меняет избранной тактики, он как заговоренный: не берут его ни пуля, ни нож… Он проходит помещение до конца, пинком распахивает дверь в другую комнату. Меняются камера и ракурс; вид, очевидно, из угла под потолком.
В тумане наркоты — коллективная оргия голубых. Голые мужики всех возрастов совокупляются прямо на полу, среди шприцев, банок и бутылок. Удар ногой по первой паре; чувствуется глубокое отвращение «мстителя» к происходящему. Пара «геев» у входа расклещивается, но каждый, не заметив разъединения, продолжает те же страстные телодвижения. Остальные любовники не реагируют на появление постороннего. Человек в черном плюет на пол, осматривается, замечает в углу автомат. Через минуту комната залита кровью…Он возвращается к бармену. Тот ожидает, дрожа всем телом.
— Я не буду тебя убивать. На твое место найдется другой, не лучше. Но запомни: так будет со всеми. И так будет с тобой, если…
Глаза бармена-хозяина притона показывают: он все понял и с этой минуты благопристойность станет самым желанным гостем его заведения.
Эрланг выключил магнитофон.
— В моем распоряжении не одна такая кассета. Зачем это человеку в черном плаще? Он именно так желает найти свою смерть?
Агасфер опустил веки. Молодое лицо потускнело, и сквозь правильные его черты проступила застарелая, не юношеская усталость.
— Почему нет? Право на смерть имеет каждый… Я понимаю его.
— Право или обязанность? Или необходимость? У человека есть обязанность уйти из жизни тогда, когда прервется его линия судьбы. Не раньше! Вопрос о правомерности личного суда пока не будем трогать.
Агасфер нетерпеливо вздохнул и сказал раздраженно:
— Наказание смертью может быть легче наказания жизнью. Ты ведь знаешь… К чему этот разговор? Для расследования каждого преступления нет ни времени, ни профессионалов. По решению Комитета Пятнадцати полиция объявляет и исполняет приговоры. Разве увиденное выходит за пределы?
— Красно-белый террор, — задумчиво сказал Эрланг, — Разрешение Комитета… Кто свободен от ошибок? Но тот ли путь? И — ты забыл о задаче, которую сам же взвалил на себя? Ведь она важнее разгона всех притонов!
Он открыл глаза и пристально посмотрел на собеседника. Словесное общение затрудняло поиск смысла, но привлекало скрытой интригой. Да и Агасфер предпочитал слово.
— Аполлион… А разве он прячется, чтобы его искать? Вы, фаэты, наивнее землян. Скрытые эмоции сильнее откровенных. Логически бесспорно ясно, а вы не соглашаетесь. Не со мной — с собственными выводами.