— Ладно. Я тоже устала. А это что? Неужели?
Она стояла на сверкающем граните плит и смотрела перед собой остановившимся взглядом. Так, как бывало с ней в детстве. Но сейчас ее «замирание» можно было объяснить без гипотезы мистических предощущений.
— Наш дворец заметил, что мы устали, и предлагает освежиться.
Да, то был настоящий пятидесятиметровый бассейн, заполненный прозрачной зеленоватой водой. Без вопросов и даже восторга она скинула на гранит всю одежду и бросилась вниз. Леран последовал за ней. Леда вынырнула на середине бассейна.
— Откуда здесь вода? — весело крикнула она, отфыркиваясь, — Точно такая, как дома. А мы — как Элиа с Ирианом!
Леран поднял кругом себя фонтан брызг, нырнул и увлек ее за собой.
Комната, которую они себе выбрали, походила на жилища фаэтов в Цитадели, внешне выглядящие как жемчужины. Предусмотрено все, но оформлено строго, функционально, без излишеств. Невидимые роботы перенесли из Юнивера багаж, накрыли ужин. В «Эмме-йа» все делалось так: неслышно, невидимо, по воле мысли, с учетом всех желаний.
Но Леда ничего не заметила — ее внимание приковал стол.
— Не может быть! И вид, и даже запах!
Она присела на низенький диванчик и, наклонив голову, начала принюхиваться, забавно шевеля носом.
— По-твоему, Леран Кронин ни на что не способен? — строго спросил он, — Копченый лосось, соленый тунец… По собственному рецепту, своими руками. Для вас, принцесса!
— Для нас? Своими руками? — повторила Леда; в глазах ее стояли слезы.
Он сел рядом. Обнял, легонько прижал к себе.
— Дым для лосося дали опилки. Их я получил от деревьев, которые растут в горах у нашего дома. Там же я собрал ягодки, листья и траву для тунца.
— Всё, как мама и папа, — прошептала Леда, — Ты ничего не забыл…
— Я не могу забыть, — серьезно сказал он, — А эта бутылка из запасов отца. Я ее сохранил для случая. Случай пришел. Мы немножко выпьем и молча вспомним о них обоих… И о Барте — такой стол для него был великой радостью.
— Нам было так хорошо вчетвером, — Леда вытерла слезы и улыбнулась Лерану, рыбе, бутылке самопального отцовского виски, их общей памяти.
Они выпили и молча ели, наслаждаясь простой пищей, ставшей для большинства землян роскошью.
Ночь приняла их просто и естественно, ибо ночь Плутона часть природы Солнца, как и ночи Земли, и они вдвоем были частью той же природы. И ей было все равно, как они себя называли, фаэтами или землянами, ибо не было для природы между ними различий. Кроме различий между мужчиной и женщиной.
И оказалось, что это просто, потому что они родились и жили друг для друга. И еще оказалось, что тела их могут говорить между собой ничуть не хуже, чем даже всеохватывающие и всепроникающие пси-поля.