— Ефремов! Ты тоже ничего не видишь? И Азхара? Айлы и сам Ефремов не видят того, что видит Кея-айлийянка!
И она, почти не касаясь ступнями травы, пробежала, — нет, пролетела! — к ближайшему от беседки дереву. И тут же там проявилась дверь. Обычная для простых домов и квартир Анахаты, склеенная из кусочков то ли дерева, то ли пластика, то ли похожего на них материала.
Дверь, без ручки, без замка, и более ничего. Разве что едва заметное сияние по периметру. Нур поразился. Кея! Невероятная смесь! Результат смешения крови-душ двух рас, новое качество при сохранении особенностей каждой! Определённо, Портал на Территории Сказок заработает.
— И что теперь? — с сомнением спросил Эрвин.
— Проще простого! Дверь открывается вовнутрь. Надо только легонько нажать. Ладошкой, — пояснила Кея и протянула руку.
Первой прошла Кея, ухватив за руку Ефремова. Последними Нур с Азхарой. И дверь исчезла, скрывшись от возможного любопытства Дворца.
Переход совершился резко и ударил контрастом по органам чувств. Слишком свежий и пряный воздух, слишком естественные, природные краски. И обилие звуков: крики птиц с неба и ветвей почти знакомых деревьев, шум в траве, шорохи-жужжание в воздухе…
И небо слишком голубое и глубокое, украшенное двумя слоями облаков. Верхние — перистые, жемчужные. Нижние — кучевые, но без дождевой или грозовой тяжести. Кругом горы, некоторые в снегах и сверкающем льду.
Травяной ковёр малахитово-светлый, с частыми цветочными вкраплениями. Слева — оживлённо шумящий смешанный лес. В других направлениях слегка холмистая равнина.
Но главное — люди. Нур воспринял их в первую секунду как декорацию к нетронутой природе, групповой портрет желаемого. Всё его внимание невольно обратилось на невысокую женщину, излучающую верх обаяния. Тут же Нур соединил её образ с замершим рядом с ним Ефремовым. И получилось удивительно органичное единство.
И стало понятно, откуда взялось наваждение, увлёкшее Ивана Антоновича. Ведь она — почти копия его первой жены, матери единственного сына, Аллана! И не просто внешняя копия. Иначе Иван не повёлся бы. Мать Аллана жила сама по себе, вне мелочного быта и семьи. Помощницей Ефремова в повседневной жизни она не была. Но здесь — не так. Будет не так, поправил себя Нур. И как-то сами собой зазвучали рядом незабываемые строки из «Лезвия бритвы». Слова, сказанные Гириным Симе:
«Не буду тебя уверять, что в тебе — вся жизнь. Нет, как бы я ни любил тебя, мне надо, кроме тебя, ещё много, так же как и тебе, помимо меня. Иначе что ж — мир как комната, и всё, что в этой комнате, вырастет, словно в кошмаре, до чудовищно преувеличенных размеров».