Такая же лихорадка волновала и кровь Монтестрюка, но лучше сдерживая себя, он улыбнулся и, гордо взглянув на Орфизу, возразил с той же смелостью, как и прежде, в замке Мельер:
– Нет, герцогиня, нет! вы ошибаетесь: это была не комедия, не вымысел. Видя вас в ярком блеске драгоценных камней, сверкавших при каждом вашем движении, я вспомнил о походе Аргонавтов, искавших за морями обещанное им Золотое Руно… В сердце у меня столько же постоянства, столько же мужества, как было и у них… В глазах моих вы так прекрасны и так же блистательны, и я сказал себе в безмолвном изумлении, упоенный моими чудными мечтаниями: мое Золотое Руно – вот оно!..
– Значит, – сказала просиявшая Орфиза, – вы шли завоевать меня?
– На глазах у всех, как следует честному дворянину, с полной решимостью победить или умереть!
Взглянув на него, она была поражена выражением энтузиазма на его лице, озаренном сиянием молодости и восторга. Поддавшись магнетизму глаз любящего человека, она отвечала тихо и быстро:
– Если так, то идите вперед!
Она повернулась, чтоб вмешаться в толпу, но в эту минуту встретилась глазами с грозным взглядом графа де Шиври. Она остановилась и продолжала громким голосом:
– Я, помнится, говорила вам о своем девизе, граф де Монтестрюк: per fas et nefas. Вы знаете, что это значит?
– Настолько понимаю, чтобы перевести эти четыре латинских слова таким образом: во что бы то ни стало!
– Так берегитесь же бури!
И не опуская глаз, она ушла с террасы.
– Ну! что ты на это скажешь? – прошептал Лудеак на ухо Цезарю.
– Скажу, что пора все это кончить! Сегодня же я поговорю с кузиной и, если не получу формального обещания, то примусь действовать… и эта буря, о которой она говорила, разразится очень скоро.
– Не стану отговаривать тебя на этот раз… Почва горит под нами, но завтра или сегодня же ночью, прежде чем ты на что-нибудь решиться, приди ко мне поговорить… Упущенный случай можно отыскать снова.
Через час граф де Шиври, бродивший взад и вперед по залам, мучимый гневом, но все еще не желая пока ссориться с Монтестрюком, встретил Орфизу в одной галерее.
– Я искал вас, – сказал он, подходя к ней.
– А я вас ожидала, – возразила она, останавливаясь.
– Значит, и вам тоже кажется, что нам нужно переговорить?
– Скажите лучше, мне показалось, что я должна потребовать у вас объяснения.
– Не по поводу ли тех слов, которые я услышал?
– Нет, – отвечала гордо Орфиза, – а по поводу тех взглядов, которые их вызвали.
Граф де Шиври давно знал Орфизу де Монлюсон и давно убедился, что ее ничем нельзя заставить уступить. Хоть она была и молода, но из таких, что не изменяются от детства до старости. Он пожалел, что навел разговор на такой опасный путь, но избежать столкновения уже не было возможности. Пока он искал какого-нибудь ловкого средства к отступлению, герцогиня приступила прямо к делу.