Не было сомненья, незнакомец бывал в Тестере. Перед Гуго стоял высокий статный солдат, очевидно не потерявший с летами своей силы. Загорелое лицо его носило следы долгих походов, щеки и лоб были покрыты морщинами, борода и усы поседели, на висках оставалось мало волос, но глаза блестели, как у сокола, а крепкие члены сохраняли еще гибкость далеких дней молодости. Коклико так и впился в него глазами.
– Чёрт возьми! – продолжал неизвестный, обнимая снова Гуго, – вы и тогда уже порядочно владели шпагою! Старые рубаки, воевавшие с Врангелем и с Тилли, исходившие много земель в своих походах, встречали в вас достойного противника! Если вы сдержали все, что обещало ваше отроческое искусство, то я от души жалею всякого, кто с вами поссорится!.. Какой верный взгляд! какой отпор!.. Точно молния!.. Расскажите же мне, пожалуйста, что поделывает Агриппа?
– Увы! он очень стар и готовится отдать душу Богу! Но я надеюсь, что он не закроет глаза прежде, чем мне удастся обнять его еще хоть раз.
Незнакомец, казалось, был сильно тронут; он снял шляпу и сказал взволнованным голосом:
– Вот этого-то счастья мне и не достанется испытать… а между тем Сам Бог видит, как сильно я этого желал бы! Он не скупился на добрые советы и на хорошие примеры, этот славный, почтенный Агриппа, и душа его, молитвами святых угодников, пойдет прямо в рай.
Он утер слезы и, погладив усы, продолжал:
– Теперь вот на мне кожаный колет, потертый латами, и желтые бархатные штаны, потертые седлом, а когда-то я командовал кавалерийским эскадроном у знаменитого Бернгарда Веймарского… Я только что вылечился от страшной раны на водах Обонн, когда судьба привела меня случайно в Тестеру. Как славно я заснул после сытного ужина! И какого вина поднес мне г. Агриппа, когда я уезжал дальше!.. Любому монаху не стыдно было бы выпить такого вина, а предки мои никогда такого и не пивали! Боевого коня моего вволю накормили овсом. Да! проживи хоть сто лет дон-Манрико и Кампурго и Пенафьель де Сан-Лукар, ваш покорнейший слуга, никогда он не забудет этого блаженного дня, когда он спал под вашей крышей и сидел за вашим столом!
Говоря это, дон-Манрико согнул свою длинную спину до самой земли.
– А все таки однако ж очень странно, – сказал Гуго, кланяясь ему тоже, – что вы так с первого взгляда меня тотчас и узнали! Неужели я так мало изменился?
– Напротив… изменились необычайно! Но и тогда у вас был какой-то особенный вид, посадка головы, походка, ловкость в движеньях, что то такое, одним словом, что, увидев вас среди тысячи людей, где бы то ни было, на пиру или в схватке, я бы тотчас сказал: это он, это граф де Шаржполь!