Коклико поднял шпагу и подал ее маркизу.
– Продолжайте, маркиз; это ничего! – сказал Гуго.
Маркиз явственно расслышал шепот и подавленный смех зрителей и кинулся с яростью на противника.
– Вы открываетесь, маркиз, берегитесь! – продолжал Гуго.
И в другой раз, обвив его шпагу с неодолимой силой, он отбросил ее в самый угол залы.
Маркиз бросился за ней, как волк, но Коклико уже опередил его и опять подал ему шпагу, держа, ее рукояткой вперед.
Бой возобновился жестокий, упорный, молчаливый. Глаза маркиза горели, как уголья; зубы были стиснуты за бледными губами. Вдруг, и в третий уже раз, шпага его полетела прочь из рук.
– Браво! – крикнула принцесса, поддаваясь невольно удивлению при виде изящной ловкости и невозмутимого хладнокровия молодого графа.
В отчаянии, совсем обезумев, маркиз схватил себя обеими руками за голову.
– Ах, убейте меня! – вскричал он. – Да убейте ж меня наконец!
– Хорошо! Теперь будет уже и кровь! – Отвечал Гуго; между тем как Коклико подавал опять с улыбкой шпагу маркизу.
Кадур все смотрел невозмутимо.
Гуго собрался с силами и, не ожидая уже нападения противника, как только скрестились клинки, кинулся как пуля и первым же ударом проколол насквозь руку маркиза.
Маркиз хотел поднять на последний бой повисшую бессильно руку; она упала безжизненно и пальцы выпустили шпагу.
Гуго схватил ее и, вложив сам в ножны, висевшие на поясе маркиза, который смотрел на него, ничего не понимая, сказал ему:
– Маркиз, носите эту шпагу на службе его величеству королю.
Коклико бросился к окну и крикнул фигляру:
– Эй, приятель! прибери-ка медведя, и освободи гарнизон!
Принцесса подошла к Гуго, бледная, взволнованная, и сказала:
– Граф, я считаю себя счастливой, что встретилась с вами и надеюсь еще встретиться. Ваше место – вовсе не здесь в глуши, а при дворе… вы пойдёте там хорошо… Принцесса Мамиани вам в этом ручается.
Между тем, страшная борьба происходила в душе маркиза. Гнев еще бушевал в ней, мщение еще кипело. Побежден он; и у себя дома, ребенком, у которого едва пробиваются усы! Он то бледнел, то краснел и бросал во все стороны яростные взгляды. Но, с другой стороны, не простой, не обыкновенный же человек и стоял перед ним! Он сам не знал – будь он на его месте, поступил ли бы он так же? А Гуго, казалось, совсем забыл об нем. Вложив шпагу в ножны, он собирал своих товарищей и строил их, чтоб уходить из замка. Наконец, в этой: борьбе добра и зла в душе маркиза добро победило и он сказал, подходя к Гуго:
– Граф де Монтестрюк, у вас сердце дворянина, как и имя дворянина… Обнимемся.